Глава 9.
Кто снова меняет планы в ПодНебесной?
ПодНебесная 2012 год
Фома сидел в зале перед Голубым Экраном и перелистывал бумаги. Толстые тома были разбросаны по всему столу. Почти все из них были открыты. Вот том рождения, этот – детства, этот – период взросления. Фома никак не мог взять в толк, почему этой девушке, у которой жизнь, казалось бы, забирала все, так нестерпимо хотелось жить?
– Вечное одиночество, – бормотал он себе под нос, анализируя свою работу, проделанную за долгие годы. – Любимые исчезают из жизни так же быстро, как меняются дни в году. Призвания нет, работы нет. Все не ладится.
Фома откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В памяти пронеслись страшные воспоминания. Он открыл глаза и внимательно посмотрел на два сросшихся пальца правой руки.
– Вера. У нее есть Вера… вера в то, что все наладится и все изменится к лучшему.
Вера – вера. И что такое Вера? – Фома снова закрыл глаза, мучительные и постыдные воспоминания снова и снова нагоняли его. – Так. Она летит в Нью-Йорк. Ураган – и точка. Конец истории. Вероника возвращается. И все. Все наконец-то от меня отстанут. А там суд, и пусть сами разбираются как хотят. А еще лучше, пусть отправят ее к Этим. Нечего тут, смуту наводить. Ишь ты ее, ВероНика Верина. Имечко еще себе выбрала. Победа Веры. На листке, прикрепленном к первому тому на первой странице, был написан план побега из ПодНебесной. Там значились дата рождения ВероНики, ее имя, имена и фамилии родителей. Вера, кому она нужна? Когда Вера ушла, любовь не пришла…
Фома стал судорожно записывать что-то в Том, который значился последним.
– Переводи на нее бумагу еще, чернила. Так, все перенести в «Книгу Жизни Вероники Вериной», – бубнил он себе под нос.
Когда дело было сделано, он закрыл все тома. Сложил аккуратной, ровной стопкой по порядку, начиная с первого. Перекрестился и вышел из зала Суда, закрыв за собой дверь на ключ. Его он повесил на шею и отправился к себе в кабинет. Из-за угла за ним наблюдали двое. Когда фигура Фомы исчезла из вида, они подошли к той же самой двери, открыли ее и вошли внутрь, плотно прикрыв за собой.
– Что ты предлагаешь? – шепотом спросила Пелагея.
– Я предлагаю изменить ход событий. Она летит в Нью-Йорк ближе к концу октября. Мы знаем, что этот перелет должен стать для нее последним из-за урагана, который накроет побережье. Вот видишь, она стоит на крыше здания, оно рушится, – и Аквиний показал на Голубой Экран. Обернувшись, он не увидел Пелагеи рядом. – Все вокруг в воде, – продолжал он, глядя на Экран.
Повернувшись в другую сторону, он увидел Пелагею рядом с дверью. Она высунула голову наружу.
– И это снова будет лишь временная мера, – сказала Пелагея и вернулась обратно к Экрану. – А что потом? Потом Фома, как всегда, посмотрит в наш «сценарий», подкинет своих мыслишек. И все! – унывала она.
– Она тут как тут. Да. Я, если честно, устал от этого замкнутого круга. Вот эта вечная беготня по коридорам, подмена сценариев! И ты же не думаешь, что в конце концов нас не раскроют? Фома вскоре догадается, Аквинский что-то заподозрит? Верочка нас обнаружит. Или кто-то еще. Кстати, а где Верочка, я ее давно не видел, – и Аквиний уставился на Голубой Экран с застывшей картинкой. – Фома четко выполняет указания. И если мы не напишем очередной сценарий – все, финишная прямая, этот кадр будет последним, – он постучал карандашом по Экрану. – Черт возьми! – выругался он.
