Некоторое время мужчина сидел задумавшись. Он смотрел прямо перед собой. Потом перевел взгляд на свои руки в черных перчатках.
– Хм, ну посмотрим, – сказал он вслух. – Вероника Верина, – серая крышка Mac Book открылась, и пальцы в черных перчатках забегали по клавиатуре. – Так. Ну, хорошо.
Он посмотрел на черный телефонный аппарат, включилась громкая связь:
– Верочка, зайдите ко мне, будьте так любезны, – и на его лице засияла мечтательная улыбка. Он откинулся на спинку кресла из темно-вишневого дерева и, закатив глаза вверх, скрестил руки на груди.
Дверь, заскрипев, приоткрылась.
– Верочка, дорогая моя, а скажите-ка вы мне. До каких пор будет раздаваться этот нежный, милый моему сердцу скрип?
Голова в белоснежных кудряшках появилась в кабинете и вся затряслась.
– Не бойтесь же, смелее, смелее! Я вас не съем, заходите-заходите! Мне помнится, вы были гораздо экспрессивнее, когда дернули из ПодНебесной прямо к нам, – и он жутко засмеялся. Верочка робко втиснулась в дверь. А затем взяла себя в руки и, гордо взмахнув кудряшками, процокала к столу на тоненьких бежевых каблучках.
– И да, Верочка, сменили бы вы эти туфли! Леди, работающей в моем ведомстве, – и он улыбнулся, – полагается носить темную обувь на высокой шпильке.
Верочка оступилась, взвизгнула и чуть не упала прямиком на стол к мистеру Аллоину. Так как вместо ее голубых лодочек на ногах оказались шикарные темно-бордовые туфли. Каблук был гораздо выше, чем тот, к которому Верочка привыкла. А вместо голубого офисного костюма на ее теле оказалось черное шелковое платье с тонким кружевом в области декольте, скорее напоминавшее весьма откровенную ночную сорочку.
– Можете прогуляться к зеркалу, дорогуша, – махнул рукой куда-то в сторону наш загадочный мистер Аллоин. Верочка стояла не шелохнувшись, губы почему-то сильно стянуло, а волосы шевелились где-то в районе талии. Ей страшно было обернуться и посмотреть, что они там забыли. Когда она все же осмелилась посмотреть в ту сторону, куда махнул рукой мистер Аллоин, она изумилась еще больше и ахнула. Вместо ее кудряшек, начиная от макушки, по плечам и до самой талии спадали густые, упругие каштановые пряди. Кончики пальцев дотронулись до матовой темно-бордовой помады. Густые черные ресницы, миндалевидные голубые глаза обрамляли длинные, хорошо растушеванные стрелки.
Мистер Аллоин довольно покачивался в кресле и улыбался:
– Верочка, теперь вы настоящая красавица. Как-нибудь приглашу вас поужинать, – и он снова махнул рукой. – А теперь к делу.
Вера, потому что Верочкой ее теперь назвать было уже нельзя, густо покраснела, а затем опустила глаза на свои руки. Она снова вздрогнула. Маникюр был ошеломительный: темно-бордовые ногти блестели в полумраке как адское пламя.
Мистер Аллоин делал вид, что ничего не замечает. Он едва улыбался, одними только уголками губ.
– Вероника Верина, – прогремел его голос, и в кабинете вдруг стало темно и очень жарко.
И только белая грудь Веры волнительно поднималась из-под тонкого черного кружева, источая свет, который сильно притягивал внимание мистера Аллоина.
Мистер Аллоин щелкнул пальцами, и в кабинете снова появился уютный, приглушенный, красноватый полумрак.
– И прекратите кокетничать со мной, Вера! А иначе сейчас переодену, – и он смерил Верочку таким взглядом, что у нее по спине пробежали очень странные волнующие мурашки. О которых она читала только в книжках, а еще подсматривала в кино. Так что, каким образом они появляются на теле, она теоретически знала.
