На мгновение меня обуяло странное желание поднять камень и швырнуть в утиную толпу. Наверное, мне хотелось продемонстрировать Полу что-то, заставить его испытать испуг от правильного поведения.
Или вот другой случай. Вечером мы с Полом взобрались на вершину последнего холма, и когда я вгляделась в темнеющий лес, чтобы найти нашу тропинку, вдруг заметила пару оленей: они одновременно подняли головы и вышли из-за деревьев.
Мы вытаращились на них, а они на нас, и потом минут тридцать мы стояли, не шелохнувшись. Пока мы так стояли и смотрели, их стало больше: сначала три, потом четыре, потом пять. Их шкуры были точно такого же серо-коричневого цвета, что кора и листва деревьев, а кожа вокруг глаз – красноватая. Я вживую ощутила, как от их спин на нас подул бриз, как он приподнял прядь волос с моей груди и разметал по плечам.
– Они на нас нападут, – прошептал Пол, схватив меня за руку.
– Это стадо, – успокоила его я, – и они нас боятся.
Из леса вышли еще два оленя. Пол шевельнулся.
– Да все нормально! Они же добыча! – заметила я.
Спины оленей серебрились под ветерком. Розовые глаза моргали. Я знала, что они мгновенно сорвутся с места: я видела, как напряглись их задние ноги. Но даже у меня возникло иррациональное опасение, что вот сейчас они бросятся на нас. Олени, казалось, изготовились к нападению.
А потом вдруг они всем скопом, задрав белые хвостики, помчались за дальний хребет. Они передвигались вприпрыжку с той механической грацией, какая свойственна живым существам – кузнечикам или птицам, словно ничто, кроме смерти, не может прервать повторяющийся ритм их слаженных движений. С веток нас окатили капли прошедшего дождя. Мы остались одни.
Фи-фай-фо-фам. Суп из банки, салат из пакета. Кошачья шерсть на моем свитере. Коты ползли с подоконника на ковер, где они начинали самозабвенно тереться спинами о ворс и выпускать друг на дружку когти. Видео с говорящей собакой, книга за книгой.
– Пей спокойно, Пол! – Мальчишка пил яблочный сок так жадно, что половина лилась мимо рта по подбородку. Моя охотничья куртка висела на крючке, все еще сохраняя форму моих скрюченных плеч. По крыше носились белки. А на земле проросшие кленовые семена и кусты толокнянки пускали вглубь новые волосистые корни. На том берегу озера – на дальнем берегу, под соснами, – стояли мои псы. Они нетерпеливо дергали цепи, – проголодались и ждали моего возвращения. Там, на дальнем берегу озера, моя мама, снова забыв включить свет вечером, все видела – а может, и нет.
Уложив Пола спать, появилась Патра. Она пришла из задней комнаты, волосы прилипли к ее лицу, словно она сама только что проснулась. Перед тем как пойти укладывать Пола, она дала мне пазл «Конь аппалуза»[14] из ста фрагментов – чтобы я не скучала, пока она купает сына в ванне. И когда она вышла, сонно щурясь, я все еще пыхтела над головоломкой.
– Ох, Линда! – воскликнула она, увидев меня за столом, заваленным фрагментами пазла. Я опустила руки под стол, нащупала на обшлаге своего свитера нитку и стала ее теребить.
– Привет! – сказала я.
По-моему, ей стало стыдно за то, что она позабыла обо мне, потому что она вдруг засуетилась: достала из микроволновки миску с попкорном и выставила на стол тарелку с крутыми яйцами. Она все это положила в два пластиковых пакета, чтобы я перекусила по дороге домой: все было белым и теплым – один пакет был легкий, как воздух, а из другого шел пар. Я разложила пакеты по разным карманам куртки.
