Истра - страница 20

Пришло время для утренней службы, народу в храме собралось невероятно много, так много, что даже яблоку негде было упасть. Праздничной службы ждали как местные, так и странники. Многие из пришедших в период отчаянья нашли спасение в религии Лутцио.

По рассказам его святейшества, во время странствий на него снизошло озарение и он решил объединить все религиозные писания нашего мира в одно учение и назвал его «Иэнто итуру антаро», или бесконечный круг перерождений. Епископ считал, что для его религии лучшей символикой будет дракон, свернувшийся в кольцо и кусающий себя за хвост, олицетворяющий неизменное течение времени. Догмой данного ученья было то, что всё в этом мире циклично, за жизнью следует смерть, а за смертью – жизнь. За разрушением – созидание, после хаоса приходит порядок, и в конце концов за всеми людскими страданиями должно наступить блаженство.

У данной религии было множество последователей, а верующих ещё больше, однако нашлись и противники данного учения. Они считали, что такое видение мира не отражает действительность и Архиепископ просто пудрит простому люду мозги и вытягивает деньги. Правда, присутствовала и третья сторона – те, кто верил в старых богов и духов природы. Они предпочитали не вмешиваться в этот конфликт.

Сам же храм был поделён на несколько неравных частей, и их убранство, и состояние сильно отличались друг от друга. В большой части, в которой находились простолюдины, были обшарпанные и облезлые стены, белоснежные колонны стали серыми, а простенькое убранство в виде парочки деревянных лавок и чаш для подношения, которые и так на ладан дышали, превратилось окончательно в труху.

Другая часть храма, наоборот, была небольшой и отгороженной от основной. Созданная исключительно для тех, кто принадлежал к знати – и только они могли там присутствовать, она была настолько белой, что в особо солнечные дни там невозможно было находиться, не закрыв окна огромными бархатными шторами. Здесь же стояли позолоченные кованые лавочки с мягкими перинками и прекрасные мраморные чаши, отведённые специально для золота богатеев. Как говорил сам себе Архиепископ, перед Ним все равны, но некоторые все же равнее.

В центре на невысоком помосте располагался алтарь, за ним молился в особые святые дни сам архиепископ, а в обычные – священники из ежедневной службы. Но несмотря на всё это, и знать, и простой люд всё равно приходили в храм и оставляли подношения в виде цветов и денег возле статуй и фресок с изображением дракона и четверых святых. Святых назначил самолично Лутцио из своего близкого окружения.

В храме была ещё одна, огороженная от основных частей зала комната для священнослужителей с лестницей на второй этаж. Там имелся выход на балкон с видом на главную площадь, с которого Лутцио обращался к простому народу с важными речами.

В главном зале стоял гул от прихожан, произносивших молитвы себе под нос. Вот из боковой комнаты показалась белая ряса, и гул мгновенно утих. Сегодня в честь праздника службу вёл сам Архиепископ. Он не спеша направился к алтарю, зал замер в ожидании. Поправив епитрахиль и прокашлявшись, его святейшество начал свою речь.

– Дети мои, сегодня, в этот чудесный праздник, мы собрались в священном месте, чтобы ещё раз доказать, что вера наша непоколебима. Ведь всё в этом мире подвержено законам нашей религии, ибо как на смену холодной и безжизненной зиме приходит цветущая, полная жизни весна, так и вас ждёт счастье после всех ваших потерь, если не в этой жизни, так обязательно в следующей.