Истра - страница 21

Дыхание его сбилось, и он затих, наблюдая за реакцией прихожан в зале. На лицах их были радость, смятение, покой и безмятежность, все они искренне верили его словам. И готовы были на всё ради своего Архиепископа.

Служба проходила в рабочем порядке, Лутцио помолился с некоторыми прихожанами, благословил чьих-то детей, а после принимал пожертвования, и всё это время он добродушно улыбался и любезно общался с каждым верующим, подходившим к нему с обращением. Эта игра ему нравилась, ибо Архиепископ понимал: чем больше людей верят ему, тем роскошнее у него будет дом, красивее девушки и вкуснее мясо с вином, то, что он так любил и хотел.

По окончании праздника необходимо было встретиться с императором Эндалором, или же, как его называл простой люд, Эндалором-Освободителем, для обсуждения кое-каких политических вопросов. Лутцио ненавидел его всем сердцем: император для него всегда будет тем, кем слишком сложно управлять и чьи интересы ему никогда не понять. Тем не менее, с ним приходилось считаться, ведь в империи основная власть принадлежала как раз императору.

Однако в каждом правиле есть исключения. В случае возникновения острых вопросов в экстренном порядке созывалось собрание, состоящие из величайших и богатейших людей Алентры. Ими являлись первый казначей Руен, великий архимаг, ранее Иль, а теперь Тирон, главнокомандующий армий Горацио и, конечно же, Архиепископ Лутцио. И в случае, если правитель окажется слишком горд и непоколебим для его плана, то на общем совете уж точно можно всех убедить.

Путь во дворец не занял у Лутцио много времени. И вот он уже поднимается по ступенькам к главным воротам дворца. Ни один бард в своих песнях и ни один поэт в своих стихах не смогли бы описать красоту архитектурной мысли, которая была воплощена в постройке данного дворца. И, конечно же, никто не знал, сколько золота потрачено на возведение стен из чёрного вулканического базальта или же окон, украшенных витражами из тысяч мелких разноцветных кусочков, собранных в отдельные картины и вставленных в золотые рамы. На последней ступеньке перед воротами, ведущими внутрь, стража преградила ему путь. Уже ставшей дежурной фразой один из стражников дворца спросил:

– Стой. Кто таков будешь?

Лицо Лутцио скривилось от такой наглости, злость потихоньку начинала клокотать у него в груди. Чтобы какой-то солдафон и не узнал его, совсем их там в армии уважению не учат.

– А ну пошёл прочь, челядь. На солнце, что ли, перегрелся? Не видишь, перед тобой сам Архиепископ стоит.

Стражник слегка опешил от такого ответа, но большого смысла ему не придал и снова повторил:

– Стой. Какова цель визита?

Злость разлилась бурным потоком по всему телу, лицо покраснело и теперь Лутцио напоминал раскалённый чайник, который вот-вот закипит.

– Ещё одно слово, и я тебя вздёрну на виселице, чёртов идиот, да император тебе голову отрубит, олух ты этакий.

Точка кипения была всё ближе, но тут ворота распахнулись, и в них показался сам император. В то же мгновенье все стражники склонили голову и приложили сжатый кулак правой руки к своей нагрудной броне.

Высокий, статный брюнет с карими глазами, он был одет, как подобает правителю. Императорская красная мантия с изображением зелёного Альфина развевалась на ветру, мифическое существо являлось главным символом его фамильного герба. На голове правителя была корона из белого золота, инкрустированная драгоценными камнями. А за поясом висел полуторный меч, рукоятка которого напоминала по своей форме так же голову Альфина, а лезвие мерцало ярким синим светом от нанесённых на него боевых рун. Именно этот клинок являлся символом императорской власти.