Истра - страница 35

– Мы просто не могли тебя там бросить. Наш Бог говорил, что любая жизнь имеет ценность, какой бы она ни была.

Он перебил её:

– А вдруг я на самом деле разбойник или убийца, и вы спасли негодяя?

Её лицо тронула мимолетная улыбка.

– Любая жизнь.

Лутцио было хотел её снова перебить, но передумал и решил дослушать до конца.

– Мы с отцом частенько ездим в ближайшие деревни, продаём то, что вырастили, а на вырученные деньги покупаем всё необходимое, и в последнее время мы стали замечать, как всё больше простого люда судачит о том, какие беды творятся по всей Уале. В столице назревает гражданская война, и якобы от этого увеличилось повсюду число разбойников и убийц, но, на мой взгляд, их и раньше было немало. Поэтому, когда мы возвращались домой мимо той полуразрушенной деревушки и увидели тот кошмар, что там произошел, отец сказал мне: «Фана, давай посмотрим, а не осталось ли кого-нибудь там в живых, кому мы ещё сможем помочь». Мы ходили от дома к дому и находили лишь бездыханные, изуродованные тела.

По ней было видно, как тяжело давались ей эти слова.

– До сих пор, когда закрываю глаза, эти ужасные образы являются мне. И в тот момент, когда мы уже собирались уходить, я заметила привязанного к столбу человека, – она слегка призадумалась. – Хотя на человека ты был очень слабо похож. Обессиленный, исхудавший настолько, что даже верёвки, связывающие тебя, просто валялись рядом. Отец тогда мне сказал, что ты, скорее всего, уже испустил дух. Но вся моя сущность говорила «Проверь», и я решила удостовериться в этом наверняка. Сейчас мне кажется, что на то была божья воля. Подойдя поближе и наклонившись прямо к твоему лицу, я почувствовала прерывистое, еле-еле слышимое дыхание, твоё дыхание. Вместе с отцом мы аккуратно погрузили тебя в нашу повозку и решили забрать с собой.

Закончив, она положила руку ему на голову и начала медленно гладить его волосы. Лутцио молчал и лишь горькие солёные слёзы текли по его лицу.

Прошло ещё какое-то время, прежде чем он смог самостоятельно встать на ноги. Чувствуя за собой огромный долг этим людям, он старался по мере сил своих помогать им по хозяйству, готовил еду, убирался по дому, занимался мелким ремонтом. Для работ в поле он был слишком слаб, но с каждым днем ему становилось всё лучше и лучше. Не только в физическом плане, но и в душевном.

Только то, что он был странником и отличным лекарем, он скрыл. Страх, что всё может повториться, крепко держался своими корнями в его сердце. Своим решением Лутцио хотел их уберечь от возможных последствий. Эта семья простых, честных, добрых людей каждым своим поступком по крупице, как песчинки за песчинками перетекают из одной половинки песочных часов в другую, возвращала ему веру в людей. Чем больше времени проходило, тем больше он к ним привязывался. Весна сменилась летом, а лето – осенью. Лутцио полностью окреп и теперь всё чаще работал в поле. Ему начинала нравиться такая жизнь.

Как-то раз, когда они укладывали зерно в мешки для продажи, Фана его спросила:

– Почему ты остался с нами? Ведь ты полностью поправился и теперь свободен.

Такой вопрос поставил его в тупик, он не видел в нём никакого смысла, ведь ответ для него и так был ясен.

– А я думал, что это так понятно. Мне некуда идти, моя прежняя жизнь закончилась тогда, когда меня привязали к тому проклятому столбу. Но благодаря твоей семье, а самое главное, тебе у меня теперь появилась новая жизнь, – краска понемногу заливала его лицо, дыхание стало прерывистым, а пульс участился.