«Точно, дед же говорил, что из него одного вытаскивали!» – припомнил я.
Шли мы довольно долго. Чтобы срезать путь, пришлось идти краем болота, иногда проваливаясь в мягкую сырую почву по щиколотку. Как пояснил Иван, чтобы обойти это болото, потребуется столько времени, что к самолету мы выйдем только к обеду, да еще и через село проходить, оно как раз стояло на границе двух болот, вот и вел нас тайными тропками.
Звучным шлепком убив очередного комара, посмотрел на светлеющий небосклон и на часы:
– Четыре утра, светлеет, нужно поторопиться, – сказал я, перелезая вслед за Деминым через упавшее полусгнившее дерево.
Мои слова долетели до сержанта и Ивана.
– Тут немного осталось, полчаса, и мы на месте.
Парень не ошибся, действительно мы вышли на луг минут через тридцать. Я с подозрением его осмотрел: как и думал, он оказался частью болота. То есть цеплял его краем, а это значило, что почва не могла быть пригодной для взлета.
– Стой, кто идет?! – истерично заорал кто-то из кустов.
– Это что, часовой? Он еще здесь?! – удивленно спросил я у Ивана. Тот только пожал плечами.
– Свои. Сержант Слуцкий, мы летчика привезли, – почти сразу отреагировал сержант. Видимо, тоже молниеносно пробежав варианты ответов, выдав более-менее нормальный.
– Сержант ко мне, остальные на месте, – уже спокойнее, но все равно на нервах выкрикнули из кустов.
Мне показалось, что сквозь них что-то серебрится. С подозрением посмотрев в ту сторону и мельком глянув в спину сержанта, который спокойно шел к часовому, я спросил у Ивана:
– Вань, а какого цвета самолет?
– Серебристый, – подтвердил мои подозрения мальчик.
– Да? Странно… – я замолчал, задумавшись.
«Командирский? Насколько я знаю, окраска на самолетах сейчас стандартная, зеленая. Были случаи, что некоторые командиры полков и дивизий тянули с покраской, оставляя свои самолеты серебристыми и красными, неужто и мне такой попался?»
Припомнил мемуары одного из немецких летчиков истребителей. Тот писал, что в начале июля встретился с эскадрильей «ишачков» из восьми самолетов, которую возглавлял И-16, покрашенный в красный цвет.
– Вань, а ты не знаешь, в каком звании был летчик?
– Сержант вроде. Треугольники у него были, как у товарища сержанта.
«Еще страньше и страньше. На командирском летал простой летчик. Что бы это значило?»
Однако найти ответ так и не получилось. В это время из кустов выглянул Слуцкий и махнул рукой, подзывая нас.
Первым делом мой взгляд прикипел к ястребку, стоящему под тенью деревьев, а не к молодому пареньку в красноармейской форме, который, повесив винтовку на плечо, поправлял воротник.
«Ишачок» был красив. Звезды на крыльях и хвосте тщательно прорисованы. Сомнений не осталось, он был командирский.
– Тип восемнадцать, – сразу определил я.
– Нужно торопиться. Чем быстрее взлетишь, тем лучше. Сам должен понимать, – сказал подошедший сержант, поправляя немецкий автомат на плече.
– Понял, – кивнул я и, сбросив на густую зеленую траву вещи, энергично зашагал к самолету.
Пробежавшись по всем узлам, открыл перекрытый бензопровод и заглянул в кабину. На сиденье лежали буквально пропитанный кровью парашют и летный шлемофон. Вся кабина была забрызгана кровью; посмотрев на немаленькую дыру в боку, просунул в нее кулак и вздохнул.
«Командирский, а рации нет!» – подумал я, глядя на пустую нишу для радиостанции. Достав парашют и шлемофон, я залез в кабину и запустил двигатель. Сыто взревел он только после третьей попытки; прогрев его и погоняв на разных оборотах, заглушил и вылез из кабины. Поглядев на наполовину ушедшие в почву колеса, сказал с надеждой смотревшему на меня Слуцкому:
