Я вздрогнула. Это слово тяжело произносить даже в мыслях.
Имоджин отрывисто кивнула.
– Как только будут новости об адской гончей, дайте знать.
Мы все знали, что Совет ничего ей не скажет. Пусть никто не дает мне рацию, но Совет точно так же игнорирует Имоджин. Она единственная, кто находится еще дальше, чем я, от центра внимания. Это довольно эгоистично, но я всегда радовалась, что она стоит ниже всех, хоть это и совершенно несправедливо. В противном случае мне пришлось бы застрять в няньках, и хотя Малыши мне нравятся, пожалуй, все-таки не настолько.
Артемида вела меня к закрытой части замка. Всевозможные следы давно минувших эпох – покрытый копотью ящик для инструментов, истлевший гобелен, футболка с грибами, скомканная в углу, и плюшевый кролик со вспоротыми хлопковыми внутренностями – захламляли пол. Миновав их, Артемида подошла к трухлявой двери шкафа и распахнула ее. За ней была кромешная темнота. Еще даже не ступив туда, я уже чувствовала, как паутина касается моей кожи. Я просто знала, что там обитают пауки.
– Идем, – позвала Артемида. Я вошла, вытянув руки, но не столкнулась с сестрой. Крошечный проблеск света, и я заметила руку, показавшуюся из отверстия в нижней части стены – отверстия, достаточного для того, чтобы в него пролез человек. Я бы никогда не догадалась туда заглянуть.
Фонарик нетерпеливо дернулся.
– Идем, – повторила Артемида. Я опустилась на колени и пролезла сквозь отверстие. Никакой паутины. Так что либо пауки тут не водятся, либо этим лазом часто пользуются. Я подозревала, что верно последнее. Но Артемида никогда о нем не упоминала.
Я обиделась. Может, мы и не из тех близнецов, что заканчивают друг за друга фразы, но мы не делаем тайны из наших – таких разных – жизней здесь, в замке.
Конечно, если не считать того, что я кое-что скрыла от Артемиды. Кое-что несравненно более важное, чем потайной проход. И все же я не смогла удержаться и спросила:
– Почему ты мне никогда не рассказывала об этом?
Она пожала плечами.
– Боялась, что это может вызвать у тебя приступ астмы.
После пожара у меня развилась легкая форма астмы. Но она могла бы по крайней мере сказать мне. Еще одно напоминание о том, что этот замок таит в себе больше, чем я когда-либо смогу узнать. Лаз впереди расширился, и мне наконец-то удалось встать в полный рост. Пространство было узким и холодным, и вокруг было совершенно темно, если не считать крохотного фонарика Артемиды.
– Сюда, – прошептала она. Последовав за ней, я увидела, как проход изгибается и поворачивается. Иногда по обе стороны зияли черные провалы, указывая на существование других ответвлений.
– К каким комнатам они ведут? – прошептала я.
– Ко многим.
– Для чего тебе этот лаз?
– Чтобы шпионить.
– Правда?
– Меня зовут не на все собрания, но все их решения влияют на меня. Так что я сама себя зову. Кроме того, иногда мне не хочется, чтобы меня обнаружила Ванда Уиндэм-Прайс с ее бесконечным списком дел, которые она не желает делать сама. Так что я прячусь здесь.
Я представила, как Артемида сидит одна в этой черной пустоте, чтобы побыть наедине со своими мыслями, и моя обида угасла, словно Артемида выключила фонарик. Вот почему она никогда не делилась этим со мной. Это был не радостный секрет. Это был вымученный, холодный, темный секрет, а она всегда старалась защитить меня от подобных вещей.
Быть в центре событий – это не всегда привилегия.
