Они поднимались выше, сворачивались грозовым волоком и расходились тёмными лохмами. Небо постепенно растворяло их черноту. Майкл не знал, сколько времени прошло, прежде чем они исчезли. Удивлялся тому, что рядом нет ни обломков, ни тел. Долго балансировал на месте, высматривал, не появится ли спасательный плот. Пробовал кричать. Не дождавшись ответа, решил, что его волнами или течением отнесло слишком далеко. Хотел вернуться, но не знал, какое направление выбрать.
Майкл за свою недолгую жизнь тонул дважды. Оба раза в детстве.
В пять лет они с отцом пошли на озеро Балком рыбачить синежаберников. Озеро – в шести милях от фермы. «Семейной фермы Гордон-Смитов, предлагающей самых упитанных коров-хайферов на северо-востоке штата Висконсин». Ну конечно упитанных! Кто бы спорил… Шесть миль показались изматывающе утомительными, а рыба никак не ловилась. Майкл упал в воду, и отец его откачал – всё это помнилось смутно. Долгая дорога и затрещина от отца, когда маленький Майкл упустил синежаберника, запомнились ему лучше. А в пятнадцать он чуть не утонул в реке Оконто. Стоял тёплый август. Они с отцом и матерью поехали отдыхать на речной берег под Стайлсом. Течение в Оконто слабое, но Майкла всё равно унесло. Его бы выбросило в Грин-Бэй; безжизненное тело потом затянуло бы в Мичиган. Но Майкл выжил. И запомнил, как по берегу бежали деревья, как открывались и тут же исчезали поляны жёлтой калужницы и тёмно-розовых триллиумов, вблизи похожих на мотыльков, а издалека ни на что толком не похожих – так, цветастое пятно, и только. Майкл захлёбывался, норовил ухватиться за что-нибудь, однако его несло ровнёхонько посреди русла, и хвататься было не за что. Пришло время смириться и утонуть, но его выбросило в заводь, и он оклемался. Подняться не сумел – не держали ноги. Едва выполз на берег. Майкл замёрз. Никогда так не замерзал, даже в самые скверные зимы. Он продрог до мелкой дрожи. Пролежал неделю в Мемориальной больнице Сент-Клэр и на больничной койке обещал себе, что больше тонуть не будет.
И вот ему тридцать три. И он один посреди равнодушного моря.
Солнце припекало через бейсболку. Боже, как же хорошо, что он сохранил бейсболку! Он молодец! И он выберется. А вместо того чтобы разглядывать пятно от курицы на кроссовках, надо было сразу бежать на прогулочную палубу. Там висело два спасательных круга. Ведь Майкл заприметил их вчера вечером. Оранжевые, опоясанные верёвкой, с белой потрескавшейся надписью «Амок Лайт». Бесполезная мысль. Но приставучая, не дающая покоя.
– Хватит! – Майкл приказал себе забыть про круги.
Ему понравилось говорить с собой вслух. Им будто командовал кто-то старший.
– Ищи спасательный плот.
Майкл погрёб сажёнками туда, где, как ему казалось, затонул паром.
Волны катились мелкие, и не волны – обычная морская рябь, но плыть они мешали. Вода перекатывалась через голову, и тогда начинало жечь глаза.
Нет никакого плота с выжившими. Майкла давно заметили бы. И подали бы ему сигнал. Они ведь должны подавать сигналы. А если добраться до места крушения, там будут обломки. И тела. Обожжённые, раздутые тела мёртвых людей. Майкл перестал грести. Голова раскалывалась. Не удавалось принять решение. Потом Майкл почувствовал в воде привкус топлива и погрёб обратно, правда, долго крутился на месте, в результате не был уверен, что сменил направление. Главное – плыть. И кричать. Что кричать? «Помогите»? Глупо как-то.
