Вечерний визит Худолея будто разбудил Пафнутьева от зимней спячки. Жизнь, оказывается, продолжается, люди по-прежнему сходят с ума, у них едет крыша, когда их бросают любимые девушки, и ничто не может остановить их безумства.
Пишу об этом убежденно и уверенно, поскольку знаю – так бывает.
Не по рассказам знаю, не по пьяным исповедям.
Войдя в свой кабинет, Пафнутьев повесил пальто на стоячую вешалку, сразу на несколько крючков набросил, чтобы просохло оно, чтобы в расправленном виде избавилось от холодной весенней сырости. Усевшись за стол, Пафнутьев с силой потер ладонями лицо, будто снимая с него остатки сна, снимая сонное выражение, которое здесь было совершенно неуместным.
– Разрешите, гражданин начальник? – в дверь заглянул Худолей.
– Заходи.
– Павел Николаевич! Ты напрасно на меня бочку катишь, зуб имеешь и мысли нехорошие в мою сторону допускаешь, – начал Худолей быстро, напористо, подчеркнуто деловито. – Снимки, которые я сделал на месте происшествия, не так уж и плохи, не так уж, Паша. Резкость в порядке, контрастность выше средней, труп во всех своих горестных подробностях. Вот посмотри, – Худолей протянул Пафнутьеву пакет со снимками.
Пафнутьев взял плотный конверт, не открывая, повертел его в руке и положил на край стола.
– Садись, – сказал он, указав на стул.
– Если ты считаешь, что эти снимки…
– Света нашлась?
– Нет.
– Звонки, записочки, телефонные перебрехи?
– Ничего.
– Подруги, друзья, родственники?
– Пусто.
– Помнится, после объячевских событий мы подвозили ее на какую-то квартиру.
– Заперта.
– Внутрь заходил?
– Нет.
– Напрасно.
– У меня нет ключей.
– У соседей спрашивал?
– Как-то в голову не пришло…
– Тебе не пришло в голову?! – вскричал Пафнутьев гневно. – Тебе? Да у тебя в самом деле поехала крыша!
– Похоже на то, – смиренно ответил Худолей, глядя на Пафнутьева с какой-то непривычной беспомощностью.
– Что говорят ее знакомые?
– Никто ничего не знает.
– Так не бывает, – негромко сказал Пафнутьев. И повторил тише и тверже: – Так не бывает. Вы с ней…
– Да, Паша, как выражаются в нашей конторе, мы с ней сожительствовали.
– На каком этапе были ваши отношения?
– На взлете.
– Другими словами…
– Все было прекрасно, Паша. Иногда я оставался у нее на ночь, иногда она у меня.
– Да, я заметил, – произнес Пафнутьев, думая о чем-то своем и глядя на мокрые стекла окна.
– Что заметил?
– Приоделся, причесался, похорошел… От тебя уже глаз не отвести. Догадки, предположения посещали? У людей в твоем состоянии часто возникают всевозможные прозрения, они как бы обретают способность проникать взглядом в прошлое, в будущее, разумом своим и интуицией просто буравят как пространство, так и время. Похожего не было?
– У меня было такое чувство, что все это вот-вот случится. Паша, ты ведь немного знаешь Свету, встречался с ней, нас вместе видел… Может быть, она не принадлежит к добропорядочным и высоконравственным девицам…
– Мне тоже так показалось. Но она обалденно красивая.
– Это я заметил, – сказал Худолей без улыбки. – Причем у меня она частенько вызывала не столько восторг, сколько ужас, самый настоящий ужас. Я догадывался – это не будет продолжаться всегда.
– Да-а-а, – протянул Пафнутьев не то озадаченно, не то восторженно. – Ишь как тебя достало!
– Осуждаешь?
– Завидую. Но почему ужас?
– Я боялся оставить ее на минуту, чувствовал, что она может исчезнуть, что она должна исчезнуть, рано или поздно в любом случае. Все, что сейчас со мной происходит, я предвидел, был даже уверен, что случится именно так.
