И в Израиле поняли, что русские хотели бы видеть «госпожу Мееерсон» главой дипломатической миссии в СССР.
Тогда Бен-Гурион и решил послать ее в Москву в качестве Посла.
– Но я совершенно не имею опыта дипломатической работы! – сопротивлялась Голда.
Она очень хотела возвратиться в Израиль. Там все только начинается. Ее друзья – у истоков их надежд, а она очутилась где-то на обочине…
Конечно, Голда лукавила. Опыт работы, даже с враждебным окружением у нее был. И немалый.
В 1947 года она поехала на Кипр. Это было время, когда англичане, как говорила Голда, слегка сошли с ума. Политику Бевина иначе как антисемитской назвать было нельзя. В это время англичане уже единодушно считали, что должны уйти с Эрец-Исраэль. В Египте, Сирии, Иордании разразились правительственные кризисы. К власти приходили новые люди. Британия была на пороге глубокого упадка. Закрывались автомобильные заводы, значительно сократились запасы продовольствия. Была ограничена подача электроэнергии до такой степени, что погас свет в министерстве иностранных дел в тот момент, когда Эрнест Бевин принимал делегацию еврейского агентства – Бен-Гуриона и Шарета.
Бевин грубо пошутил, дескать, в освещении нет нужды, поскольку в помещении находятся израильтяне (по – английски конец слова israelites созвучно слову «огни») …Евреи обиделись, а в таких случаях они знали, что делать.. В Палестине люди из еврейского подполья (ЭЦЕЛЬ), как всегда энергичные и темпераментные, высекли английского майора и пять сержантов в отместку за порку юноши-еврея…
А на Кипре в заточении находились сотни детей. Многие из них были обречены…
Комендант лагеря вообще не хотел вести переговоры с Голдой, но неожиданно получил из Иерусалима телеграмму: «Остерегайтесь миссис Меерсон, это незаурядная личность».
Она тогда решила важные вопросы.
В июне 1947 года на ее голову, что называется, свалилась Специальная комиссия организации объединенных Наций по Палестине. Комиссия должна была доложить свои предложения к готовящейся Генеральной Ассамблее ООН. Члены комиссии были весьма далекие от реалий страны и Голда, вспомнив свои профессиональные педагогические обязанности, попросту учила их истории, географии и другим наукам, чтоб они хоть как-то разобрались в том, что происходит в Палестине.
И все бы хорошо, но тут произошла известная история с «Эксодусом-1947».
«Сколько жить буду, – пишет Голда в своих воспоминаниях, – не забуду кошмарную картину: сотни британских солдат в полной боевой форме с дубинками, пистолетами и гранатами наступали на несчастных беженцев «Эксодуса», из которых 400 – беременные женщины, решившие дать жизнь своим детям в Палестине. И не забуду отвращения, узнав, что этих людей перевезут, как животных в клетках, в лагеря перемещенных лиц, находящиеся в стране, ставшей символом кладбища для европейского еврейства» («Голда Меир, «Моя жизнь», Чикмент, «Аурика», 1997 г., стр.251)
Тогда у нее не было возможности изменить судьбу «Эксодуса», но ее эмоциональное выступление на митинге Национального комитета запомнилось многим…
А через два дня после создания Государства она убедила Бен-Гуриона, что только она одна сможет добыть в США деньги. Министр финансов Каплан рассчитывал максимум на 5 миллионов, что было бы неплохо. Бен-Гуриону нужно было 25—30 миллионов, и он хотел, чтоб американцы осознали всю серьезность положения. В общем, сам собирался ехать. В конце концов, потому и стал вождем, что никогда ни на кого не надеялся. Ну, в крайнем случае, взять с собой министра финансов. Голда одержала победу и в легком весеннем платье, с дорожной сумкой в руках полетела в Нью-Йорк. В ее сумке лежала одна десятидолларовая бумажка…
