В марте 1879 года вернулся в Россию, присоединился к народовольцам. 3 февраля 1880 года убил А. Я. Жаркова, выдавшего нелегальную типографию. Вот что писала по этому поводу член «Народной Воли» Валентина Дмитриева: «Андрей убил Жаркова, который бывал в нашей саратовской компании. Об этом факте он рассказывал совершенно хладнокровно, нисколько не волнуясь, как будто речь шла о самом обыкновенном деле, и только глаза чуть-чуть поблескивали. Убил он его на Неве, в глухом месте, где-то около Охты; пригласил для важных переговоров, а когда убедился, что за ними никто не следит, взял Жаркова за шиворот и объявил ему, что предательство его обнаружено, и что партией он приговорен к смерти. Маленький, хилый Жарков даже не сопротивлялся; он молча выслушал приговор и молча покорился своей участи. Застрелив его, Пресняков спокойно удалился, и только через несколько дней труп Жаркова был найден на льду Невы.
Признаюсь, этот рассказ произвел на меня жуткое впечатление, и я спросила Преснякова:
– Неужели вы не чувствовали никакой жалости, когда стреляли в Жаркова?
Пресняков пожал плечами.
– Причём тут жалость? Ведь убиваем же мы вредных животных, а шпион – это самое вредное животное в мире. Вы подумайте, сколько зла наделал бы этот Жарков, если бы остался жив, сколько народу из-за него пропало бы в тюрьмах, на виселице, на каторге. Нет, тут уж не до жалости; тут одно: либо он, либо мы» (Дмитриева В. И. Так было. Воронеж, Центр духовного возрождения Чернозёмного края, 2015).
24 июля (5 августа) 1880 года Преснякова арестовали. При аресте оказал вооружённое сопротивление. Он был приговорён к смертной казни. Вместе с Александром Квятковским повешен 4 (16) ноября 1880 года в Петропавловской крепости.
Из последнего письма Андлрея Преснякова: «Деньги нужны не мне, а моей матери, Елене Ивановне. И она, и жена очень бедны. Если вместо виселицы меня пошлют на каторгу, то я бы попросил вольных товарищей …буде смогут, то пусть пристроют одного из моих братишек (положение моей матери и братишек крайне печально, так как недавно умер отец, жалованием которого они жили – а благоприобретенного-то не имеется – я чувствую в отношении их угрызение совести – во мне они все же потеряли поддержку)…
Меня выдал рабочий Смирнов Яков; положительно я утверждать этого не могу, но предполагаю и вывожу из разных мелких улик; рожа при встрече со мной побледнела у него, свидание назначил по самому пустому предлогу, всегда следил за собой и знал в лицо следивших за ним, а тут привёл так, чтобы я не мог уйти ни в одну из сторон, а на дознании мне было рассказано всё, что я говорил, делал, как встречался и с кем встречался из рабочих Васильевского острова; кроме его показать так никто не мог…
В заключение я выскажу свое желание, чтобы товарищи в случае казни кого-нибудь из нас или нескольких – ответили, как следует, врагам, только без пролития посторонней невинной крови. Участи каторжан много не повредит… Моральное мое состояние во время предварительного ареста было скверно, вследствие убийства дурака, подставившего свое брюхо вместо шпионского»
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
