«Мне было лет одиннадцать, когда моя сестра наняла меня мыть посуду. Я очень хотел ботинки, мокасины, и ради этого мне пришлось продаться в рабство аж на месяц. Заработал я 100 рублей, а приличные ботинки тогда стоили 200. Тем не менее я нашел, правда, эти мокасины были на размер меньше и оранжевого цвета. Меня от такого окраса мутило, но я их все равно купил».
Помню такие мокасины, кажется, их поставляли нам из Индии. Я тоже их купил, правда, они были черные, однако впечатления от обуви остались какие-то неопределенные – по-видимому, я недолго их носил.
Приведу еще одно признание нашего героя, в какой-то мере позволяющее понять его «душевное устройство». Забегая вперед, скажу, что вывод из этого признания следует один: Иван был по натуре лириком, иначе ни в актерской профессии, ни позже, когда стал кинорежиссером, ничего бы не достиг.
«Я убегал на бульвары, где в одиночестве на какой-нибудь скамейке переживал неудачи, обиды, неразделенную любовь».
Люди, далекие от гуманитарных, творческих профессий, решают проблему выхода из депрессии, душевного кризиса несколько иным путем. Занятия спортом, дальние походы на байдарках и ежедневные пробежки по утрам очень в этом деле помогают. Впрочем, сам не пробовал, а потому категорически не стану утверждать. Могу лишь припомнить, что однажды пытался преодолеть тоску, шагая по Садовому кольцу, – правда, не могу сказать, прошел ли все кольцо и сколько мне потребовалось времени. Кажется, что-то около трех часов. Судя по всему, Иван на такое не решился – в то время он был благоразумный юноша и потому предпочитал недальние прогулки по бульварам, если нужно было успокоиться после обид или неудач.
Впрочем, неприятности иногда случались и по его вине, из-за желания во что бы то ни стало понравиться девице. Все дело в том, что робость в нем сочеталась с озорством, лирическая же натура отнюдь не противоречила характеру решительному и даже в чем-то беспощадному к себе. А как иначе можно было поступить, если предметом юношеского увлечения была дочь известной на весь Советский Союз актрисы Зои Федоровой?
«Я тогда ухаживал за Викой Федоровой, нам было по 16 лет. Во время одной из прогулок она спросила: «А слабо тебе прыгнуть в воду?» Мы находились в самом центре, между Киевским вокзалом и Белым домом, к тому же дело было в 60-х годах. Но все-таки я прыгнул. Оттолкнувшись от берега, перемахнул через метровую полоску мазута, протянувшуюся вдоль берега. На сушу я вылез черным как негр, и в таком виде меня отвезли в отделение милиции. От этого ужасного мазута я потом отмывался почти неделю».
Нет никаких сомнений, что настоящая любовь стоит того, чтобы потратиться на бензин или уайт-спирит, даже если купание не принесло успеха, – иначе от мазута не отмыться. Уточню лишь, что в то время Белый дом только еще проектировался, но это несущественная оговорка – другого удобного ориентира просто не было. В перспективе еще оставались и проекты по очистке Москвы-реки, так что Ивану можно посочувствовать, а уж как переживала за него очаровательная Вика! Не думаю, что посмеялась – это было не в ее характере, насколько могу себе представить.
И вот еще одна причина этого безрассудного прыжка:
«Я очень старался избавиться от навешанного на меня ярлыка «мальчик из интеллигентной семьи». Не учил язык, принципиально не играл в шахматы, занимался не теннисом, а боксом и так далее».
