Иван Грозный и Мария Темрюковна. Очищение - страница 7

Согласно Валишевскому, «…за 4 рубля и 16 алтын можно было купить 4 коровы и 20 овец, лошадь – за 3 рубля»16. Вот еще другой пример о масштабах цен того периода: «В XVI веке село с несколькими деревнями продавали за 100–200 рублей. <…> За 5–6 рублей можно было купить шубу на куньем меху. Годовой оклад денежного жалованья служившего при дворе человека невысокого ранга равнялся 5–10 рублям, а 400 рублей – это был самый высокий боярский оклад»17. По данным историка О. Л. Опрышко, «…лучший изумруд или яхонт стоили шестьдесят рублей, двадцать рублей платили за чистокровного восточного скакуна и за самую лучшую соболью или горностаевую шубу, три рубля – за бочонок пороха, за бочку апельсинов, два – за бочку английской сельди, рубль – за аршин заграничного бархата или атласа, за пятнадцать пудов ржи и за быка. От пятидесяти до четырехсот рублей стоило село с несколькими деревнями»18. Так что Курбский бежал на Запад «средневековым олигархом».

У беглеца была семья. В сериале «Грозный» 2020 года показан диалог Курбского с двоюродным братом царя Старицким. Они обсуждали побег, и Курбскому вложили в уста следующие слова: «Литовцы только одиночек принимают, без семьи». Так создатели намекали, что он был вынужден оставить жену и детей.

Это ложь, призванная облагородить предателя. С легким сердцем Курбский оставил и предал не только свою страну, царя, но и свою жену и девятилетнего сына. Полтора-два года он готовил побег, и если бы ему нужна была семья, то за это время при желании мог бы что-нибудь придумать. По одним сведениям, он не мог взять жену, потому что она ждала ребенка, по другим, этот факт не подтверждается. Некоторые историки утверждают, что Курбский не взял с собой семью, потому что «побег из Юрьева было делом исключительно трудным», но Курбский уезжал с легким сердцем, так как знал, его семье и после его предательства и побега ничего не угрожает, в том числе не было угрозы от царя.

Пунктом назначения предателя был город Вольмар, но, чтобы туда попасть, ему нужен был провожатый. С этой целью он направился в Гельмет. Местные немцы, не догадывавшиеся, что он не просто перебежчик с вражеской территории, а особый, которому была обещана неприкосновенность лично королем, все ж таки прикоснулись к его деньгам и не смогли с ними расстаться. Курбский был банально ограблен немцами на литовской территории.

На этом «прием на высшем уровне» не был окончен. Пленника «этапировали» в замок Армус. Несмотря на то, что денег уже у него не было, тем не менее, у Курбского было добра более чем достаточно, что можно было отнять – трех коней, лисью шапку и прочее барахло, что было спрятано в двенадцати мешках. Это подтвердили архивные данные, так как до сих пор хранится жалоба вора Курбского на других воров, но уже немецких.

Беглый князь, после того, как его ограбила немчура, отправил на преданную родину слугу с посланием в Псково-Печорский монастырь опять просить денег у монахов в долг. Цинизм зашкаливает, не так ли? Но монахи монастыря категорически отказались выдавать деньги изменнику.

Перейдем к рассмотрению сведений, доказывающих, что Курбский был военным преступником.

Предательство князя Курбского номер один. В 1562 году ему было доверено войско численностью в пятнадцать тысяч человек. Курбский получил приказ идти против литовских войск. Но он потерпел сокрушительное поражение от войска противника численностью в четыре тысячи человек. Он не был казнен и подвергнут преследованию, наоборот, через год был назначен воеводой-наместником в Дерпт (Юрьев). Вот как описывается это событие у польского историка К. Валишевского: «Раньше князь Курбский сражался в Ливонии во главе царских войск и одерживал победы. Но в 1562 году он потерпел поражение под Невелем. Быть может, эта неудача была подготовлена какими-то подозрительными сношениями его с Польшей. С тех пор бывший любимец Ивана впал уже наполовину в царскую немилость, что способствовало тому, что он восстал против деспотических замашек московского государя. Наконец в 1564 году раздражительный и крутой боярин открыто восстал против Ивана и проявил это совершенно по-московски – бежал за пределы своего государства»