– Настя, что ты хочешь узнать?
– Объясни мне, что с мальчиком? Почему он весь день меня избегает и не отвечает на звонки? Что с ним случилось? Как…
– Настя, у Ивана все в порядке. Он был занят весь день. И, хочу напомнить, он взрослый мужчина и не обязан отчитываться перед тобой за свои действия, – он еле сдерживался.
– И все-таки объясни мне…
– Настя, я устал и хочу есть. Не будем ссориться.
– Значит, ты мне не объяснишь, почему Иван собирается…
– Настя, остановись. Вот все, что тебе нужно знать: Его Высочество через два дня уезжает на Север по важному государственному делу.
– Какому?
«Разговор не задался. Попробую по-другому», – Симеон придвинулся, обнял жену. Казалось, она одеревенела. Такого не случалось за все годы брака. Даже в самом начале, когда его Настенька боялась близости, она не была так зажата. Жена, как кукла, неподвижно глядела в огонь и не реагировала на слова и ласки. Ему казалось, что в знакомом теле любимой хозяйничала чужая сущность.
Огонь в камине причудливо освещал комнату, на Симеона накатывали волны жара. Жена была холодной и бледной, как сама Мара. Его лицо горело, а обнимающие Анастасию руки стыли, как на трескучем морозе.
– Девочка моя, я тебя согрею. Держись! – он пытался защитить жену своим теплом.
По телу его Настеньки периодически пробегали волны то ли дрожи, то ли судорог. Он забыл о больной ноге и давлении, схватил ее на руки и понес в спальню. Жена по-прежнему была худенькой и легкой, как пушинка.
Он кричал:
– Дежурного лекаря быстро в спальню! Царице плохо!
Когда медики вошли, Анастасия уже приходила в себя. Мара на время оставила свою игрушку.
– Сёмушка, что случилось? Почему мы в спальне? Что здесь делают врачи? – слабым голосом интересовалась царица.
Муж крепко держал ее за руку. «Слава богу, она вернулась. Она жива. Что бы я делал, если…» – он оборвал мысль. Об этом лучше не думать.
– Теперь все хорошо. У тебя был обморок. Не вставай.
– Я себя прекрасно чувствую, любимый, – ее закрытые глаза, бледные щеки и ледяная рука противоречили словам.
Легким движением он отпустил врача.
– Лежи, отдыхай. Сейчас тебе помогут снять платье. Не буду беспокоить и сегодня лягу в другой спальне.
– Нет, Сёмушка, не уходи. Мне спокойнее, когда ты рядом. Пожалуйста, все же объясни, что случилось.
– Мы разговаривали перед камином, готовились ужинать, и ты внезапно потеряла сознание. Когда ты сегодня ела?
Анастасия наморщила лоб, пытаясь вспомнить, потом недоуменно сказала:
– Не получается. Может, утром.
Она пристально смотрела на мужа:
– Что происходит, Сёмушка? Я не помню, что весь день делала!
– Ты устала, родная. Отдыхай. Сейчас тебе принесут ужин.
– Спасибо, но нет. Не хочу спать на крошках. Пойдем к камину. Тебе нравится ужинать перед огнем, я знаю.
– Девочка, ты еще слаба. Может, полежишь?
– Радость моя, я прекрасно себя чувствую, – своим обычным голосом сказала Анастасия. – Кстати, а как я сюда попала?
– Принес.
– Кто? Ты? Сёмушка, тебе нельзя таскать тяжести! У тебя нога болит! Давление! Зачем ты это сделал? И где твоя трость?
Настенька волновалась за него, и Симеону это нравилось. Чуть позже, когда они ужинали перед камином, разговор вновь свернул на Ивана.
– Любимый, я не могу вспомнить почему, но меня беспокоит Ванечка. Что с ним случилось?
Анастасия не лукавила. Она действительно ничего не помнила. Известие о скором отъезде младшего сына она приняла спокойно и сказала единственную фразу:
