Одни сотрудники предприятия учинили саботаж. Мол, травят, караул. Падали в обморок, теряли сознание, катались по полу. Другие, напротив, просились, грудью вперёд, работать смену, а и то и две, без всякой на то защиты. Говорили, что готовы свои жизни положить на выполнение плановых показателей. И, если потребуется, с удовольствием перевыполнят. Выходили рабочие из цеха с видом блаженных, голова на плече, глаза красные, губы растянуты в благословенной улыбке.
Жёны рабочих, не выдержавшие столь частых счастливых лиц мужей, никогда они так не стремились на работу и неохотно возвращались в семью, пожаловались администрации района. Те не смогли отказать, поскольку у самих были жёны, давление шло по всем фронтам. А этому сопротивляться – себе только хуже сделаешь. Вынесли предписание прекратить безобразие, нечего народ рабочий и приезжий саботировать и от семейного сурового быта отвлекать.
Тут-то новый менеджмент давай голову чесать, думу думать, что такое следует предпринять. Вспомнили с помощью «стариков», что ещё в советские времена у цеха были сооружены специальные стальные колонны – огромные пилюли, обвязанные паутиной труб. Внутрь пилюль полагалось засыпать сорбент, активированный уголь, но не тот, который для водки, древесный, а в виде твёрдых мелких колбасок, сотворённых из каменного угля. Задание снабженцам. Разыскали. Купили. Привезли. Пилюли были наполнены. Растворитель теперь, испаряясь, улавливался вытяжками-лопухами и по трубам подавался в пилюли. Активированный уголь жадно ловил его миллионами крошечных ротиков. Месяц никаких облачков, паломники разошлись, остановку с колоколом снесли, продажа воды и чипсов прекратилась, рабочие вновь обрели грустный, понурый вид. Но вот животики угля стали полными, и больше не хотели кушать. Вновь в воздухе потянуло дурманом. Купили свежий уголь. Месяц работы. История повторилась. Экономический вопрос с потерей растворителя остался, к нему ещё добавились несусветные затраты на угольные колбаски. Выгоды никакой, одни убытки. Что же делать? Может, уголь плохой? Обратились с требовательным письмом к производителю. Помогите, спасите, караул. Последовал вопрос: «расскажите поподробнее, что делаете». Описали, вернули ответом. Такого истерического, гомерического смеха давно не слышали довоенные стены завода-производителя угля. «А вы регенерацию не пробовали?» – последовал вопрос, с едва сдерживаемой меж строчками ухмылкой. В ответ: «Нет». Ещё на неделю гогот захлестнул химзавод: «Гы-гы-гы». Вновь письмо: «Спасите, помогите, научите». В ответ: «Высылаем специалиста, ждите». Через два дня на проходной стоял невысокий, крепко сложенный, словно моряк, молодой человек с соломенными волосами.
– Я приглашён.
– Милости просим. Как Вас величать?
– Евгений.
– По фамилии?
– Великий.
Евгений Великий, поигрывая бицепсами, окунул молодых технологов и экологов в теорию. Уголь после насыщения следует подвергнуть регенерации. Для этого подаётся перегретый пар, который выгонит растворитель из миниатюрных телец угля, и его можно будет вновь использовать в производстве. Так решится вопрос экономики и токсикоманов, то есть экологии. Колонны-пилюли следует насыщать и регенерировать поочередно, словно цилиндры четырехтактного мотора. Поняли. Ура! Великого с почестями и помпой проводили домой.
По пыльным с жёлтыми страницами схемам нашли регенерирующую установку. Запустили. Ай, горячая. Результата «йок». Вновь обратились на завод: «Всё сделали, как Вы учили. Не идёт процесс. Помогите! SOS.». Пришёл ответ: «Тут мы не помощники. Ищите тех, кто строил».
