Опять же, рано или поздно, а скорее всего, с первого дня замужества, мужу молодому Людмила не нужна будет, ну разве что наследника родить, а это другое, это обязанность. А так, чтобы всегда и много, этого не будет, как пить дать. И на сторону уже не сходишь, законы на этот счёт строгие, да и происхождение опять же, чтоб ему… Вот Людмила, так сказать, и пользовалась моментом, впрок запасалась, чтобы на всю жизнь воспоминаний хватило.
Иван это понял и решил на этом сыграть. Сам он красавцем писаным конечно же не был, так, самый обыкновенный парень, но и в уродах тоже не числился.
Так что, не специально конечно, но при случае, Иван с Людмилой разговаривали, перемигивались и всё вроде бы было хорошо, но княжеский двор он и есть княжеский двор, ничего не утаишь, донесли.
Князь призвал к себе Ивана и поговорил с ним, по душам:
– Ты вот что, Ванька. Заметил я, что ты на Людмилу стал засматриваться, даже и не думай!
– Не засматриваюсь я, князь. Оно само так получается. Я молодой, она тоже молодая, вот так оно и происходит.
– Знаю, что молодые. Сам был молодым, помню. – глядя на князя, вообще – то Ивана брали сомнения, что тот когда – то был молодым.
– Ну а тогда почему сердишься, князь? Али я на службе где провинился или сленничал?
– На службе у тебя порядок, всем бы так служить. Я тебя даже в пример другим ставлю. Но ты, это, особо – то нос не задирай, а то сам знаешь, вместе с головой слететь может.
– А я и не задираю. Для меня, князь, самое главное, это чтобы держава наша была самая сильная да богатая и чтобы все её боялись, а значит уважали. – премудрость, она на то и премудрость, что премудрая.
– Правильно говоришь, хвалю. Эх, Ванька, всем ты хорош. Умный, вежливый, проходимец первостатейный. Тебе происхождения знатного, так цены бы не было!
– С происхождением, князь, промашка вышла, но я не виноват, да и батюшка тоже не виноват и вообще, неизвестно кто виноват. А ты, князь, произведи меня в бояре, вот тогда и будет все хорошо.
– Ишь ты, куда загнул! Говорю же, проходимец! Молод ты ещё боярином становиться. Что бы стать боярином, для державы дел много надо переделать, геройство проявить, тогда глядишь, и станешь боярином.
– Князь, так давай я проявлю геройство, ты только скажи, где его проявлять надо, а я уж расстараюсь, доволен будешь.
– Геройство говоришь? Уж больно должность у тебя неказистая. Был бы ты воином, тогда да, тогда понятно, а ты только и умеешь, что языком молоть и слова никому непонятные говорить, какое же это геройство?
– Ты как всегда прав, князь. Мечом я не владею, да и на коне держусь неважно, но воевать можно не только в чистом поле, но и здесь, в палатах княжеских, да и вообще везде. Только воевать не мечом, а словом. Ведь иногда слово, оно пострашнее меча бывает.
– Пострашнее, говоришь?
– Испытай меня, князь. Увидишь, не подведу, доволен будешь.
– Испытать говоришь? Ладно, подумаю.
– А Людмилу тогда за меня отдашь?
– Опять ты за своё! Вот проходимец так проходимец, чуть что, сразу своё гнёт! Молодец! Но, говорю же, не твоего поля ягода, Людмила, даже думать забудь!
На том разговор и закончился и вроде бы закончился ничем. Но Иван знал, что это не так, потому что такие разговоры обязательно продолжаются, но не словами, а делами.
Вот вроде бы князь не сказал ни да, ни нет, насчёт испытания, но Иван прекрасно понимал, что он словами не сказал, а так, без слов сказал – делай мол, испытывайся, а я посмотрю.
