– Смотрите, Цанков, смотрите: он, он!
– Кто «он», ваше высочество?
– Путилин! Путилин!
– Да не может быть? Да неужто?!
– Да, да, смотрите… Вот он идет… Видите этого джентльмена, седого, с сумкой через плечо? Вот он обгоняет даму!.. Вот он приподнял свою панаму, извиняясь за то, что чуть-чуть толкнул ее, эту красавицу. Это он, он!
И Савин расхохотался безумно радостным смехом.
– Попался! Попался! Пароходом ошибся, гениальный сыщик!..
Те несколько болгар, которые составляли свиту будущего «князя», во главе с душой заговора Цанковым, – поддерживали своего будущего повелителя.
«Ловко! Ловко!», «Иди, иди, проклятая собака-ищейка!»
На пароходе шли последние приготовления.
– Давай сигнал! Сейчас! К отплытию! – раздалась команда.
Бросились уже убирать трап.
– Стойте! Стойте! – на ломаном языке послышался испуганный крик.
По трапу бежал низенький, горбатый католический священник.
Его ряса-сутана смешно раздувалась, словно парус, поднятый ветром.
– Эдакое животное! – недовольно пробурчал капитан, злясь на опоздание. – Не мог вовремя поспеть!..
Минута, другая – и католический священник входит на борт парохода «Ольга».
– Отчаливай! – послышалась команда капитана. Винты парохода зашипели, зашумели, пеня и бунтуя тихую гладь великолепной бирюзовой воды.
Медленно и горделиво покачиваясь, пароход отвалил. Свита будущего Болгарского князя почтительно взяла под козырек.
– Ваше высочество, поздравляем вас с вступлением на престол!
– Не рано?
– Нет. Вы сами говорили, что последний враг ваш, проклятый Путилин, попал на другой пароход.
– А остальное, друзья мои?
– Остальное позвольте довершить нам, ваше высочество. За это мы ручаемся…
Восторг засветился в глазах Савина.
– В таком случае… надо выпить шампанского? Не правда ли, друзья мои?
– Если угодно вашему высочеству, – ответствовала свита.
И через несколько секунд лакей подавал шампанское. Савин, взяв в руки бокал с искрометной влагой, торжественно начал:
– Я подымаю бокал, господа, прежде всего за посрамление моего врага – Путилина.
– За посрамление Путилина! За здоровье вашего врага! – подхватила свита.
Встал Цанков.
– А мне, ваше высочество, позвольте выпить за здравие будущего князя Болгарии… Господа, за здоровье нашего повелителя!..
Радостный клич пронесся по палубе первого класса.
– За князя! За князя!
– За болгарский народ! – вторично поднял бокал Савин.
– За народ! За народ!
В эту секунду к группе ликующих заговорщиков подошел католический священник.
– Простите, господа… Я не знаю, не имею чести знать, кто вы. Но ваш тост за посрамление Путилина меня глубоко растрогал. Как вам, быть может, известно, он вмешался даже в дела церкви и иезуитского ордена. О, этот проклятый нечестивец!
Голос «последнего пассажира» задрожал от глубины негодования и скорби.
– Я знаю, padre, эти его розыски-похождения, – с чувством произнес Савин.
– Ну не наглец ли? Я… я… с удовольствием выпью бокал шампанского за его посрамление.
И палуба парохода «Ольга» огласилась восторженным криком:
– За погибель Путилина! За посрамление его!
– А вы все-таки, padre, чуть-чуть не сыграли ему в руку! – улыбнулся Савин.
– Я? – удивился padre – католический священник.
– Вы. С чего это вам пришла такая фантазия запоздать на пароход до последнего звонка?..
– Задержался… Давал святые дары умирающей женщине.
