– Это он?
– Ага.
– Красавчик.
– Ага.
– Обязательно его?
– Анечка Владимировна, а что, а? Почему нет? Пожалуйста, – умоляюще затараторила Лета. – Мне скучно, а он такой сладенький. Ну пожалуйста. Он же вам совсем не нужен.
– Семья?
– Жена, но она не здесь живёт, он туда на выходные только ездит.
– Любовницы?
– Раньше много, сейчас постоянная, уже почти год, но не живут вместе, он один живёт.
– Любовники?
– Вроде нет.
– Хорошо. Только не перегибай.
– Спасибо, Анечка Владимировна, спасибо родная моя, вовек не забуду. Уж больно он милый, сладенький такой, сочный как персик.
– Иди, – отрезала шефиня.
Осчастливленная Лета вылетела из кабинета, постукивая каблучками красных сапожек.
Пропитавшиеся оттаявшим снегом мокасины размякли и скользили по босым ногам, но Иван Иванович не чувствовал холода. Втянув голову в плечи скорее по привычке, чем от промозглого февраля, он дошёл до назначенного места и остановился. Замер.
Покрытая плиткой широкая пешеходная площадка отделяла здание музея народного искусства от плотного потока машин. Из площади торчали в строгом порядке в четыре ряда голые деревца. Иван Иванович не чувствовал их. Так, одна декорация – равно как и те металлические конструкции в форме деревьев с гирляндами вместо листвы.
Он не чувствовал этот город. Зато ощущал порцию приземного озона, оксид углерода, щепотку сероводорода и диоксида серы.
Что ж, каждый сам делает свой выбор.
Из-под стеклянного здания появился невзрачный персонаж в тёмно-синей куртке. Он быстро огляделся по сторонам, заметил Ивана Ивановича. Подошёл. Не вытаскивая рук из карманов, шмыгнул носом.
– Здорова. Меня ждёшь?
– Тебя, – по-прежнему не двигаясь, ответил Боровой.
Персонаж недоверчиво обернулся, расстегнул куртку на три четверти, достал из-за пазухи конверт формата А4. Он протянул его Ивану Ивановичу и быстро застегнулся. Боровой сложил конверт вдвое и спрятал за пальто.
– Ну, это, я пошёл, – сказал персонаж, но замялся.
– Что-то ещё?
– Да не… – решался тот. – Слушай, ты, это, Анне Владимировне привет передай. Скажи, я всегда готов.
– Скажу.
Он всё ещё мялся.
– Как она?
Боровой вопросительно молчал.
– Ну, это, всё такая же?
– Такая же, – ответил он, хотя не до конца представлял, какой она была для этого тёмно-синего человека.
Тот, удовлетворившись ответом, развернулся и, не прощаясь, быстрым шагом скрылся под стеклянной конструкцией.
Иван Иванович выждал и двинулся по плиточному пути.
Дорога до второй точки на машине заняла бы 15 минут, но Боровой, несмотря на лёгкую хромоту, предпочитал передвигаться ногами. Тем более время до следующей встречи позволяло.
Он шёл почти бездумно, как обычно погружённый в себя, пока его внимание не привлёк молодой человек на стремянке, установленной на газоне. Одной рукой он держал у рта мегафон, другой размахивал воздушными шарами. Парень призывно вещал про распродажу курток и пуховиков по сниженным ценам.
Боровой с недоумением огляделся: вокруг редкие прохожие, поток машин, уходящий под эстакаду, по левую руку – дорожки парка, где в будний день, когда яркое весеннее солнце без остановки менялось местами с тусклым серым небом февраля, не было ни души.
Странные эти горожане.
Когда-то, в другой жизни, он, пожалуй, и сам был таким.
Через пару перекрёстков поток прохожих стал плотнее. На светофоре скопилось c десяток человек, из которых пятеро – на самокатах, в жёлтых и зелёных куртках, с прямоугольными рюкзаками за спиной. Иван Иванович не сразу понял, кто эти «близнецы», пока не вспомнил, что теперь так доставляют еду.
