Пётр обнаружил на счёте написанный от руки номер телефона. Расплатился, оставил щедрые чаевые миловидной официантке, но чек не захватил.
Его не интересовали спонтанные развлечения. В своём деле он был мастер. В отличие от Леты, лишённой интеллекта, Пётр предпочитал запутанные сценарии, живые эмоции и настоящую драму.
Он вышел из кафе и неспешно направился в сторону ЦУМа. Столичная слякоть, превращаясь от заморозка в шугу, грозила безжалостно испортить его новенькие ботинки Santoni, но Пётр не замечал таких мелочей.
Он думал.
Ближе к двум скандинавский бог в шерстяном пальто от Loro Piana, джинсах и тёплом свитере с высоким горлом вошёл в универмаг.
Тряхнув вымокшей головой, Иван Иванович пригладил мокрую бородку, поднял плечи повыше, чтоб вода не затекала за ворот, и неспешно отправился в тот же подземный переход, но другой его «рукав». Выйдя на противоположную сторону широкого проспекта, он ускорил шаг и через несколько перекрёстков был на проходной Центра анализа и экспертизы.
Из лифта вышел бледный мужчина в тёмно-синем костюме с лиловой рубашкой. С невидящим взглядом он шагнул прямо на Ивана Ивановича.
– Ой, простите, – остановился Влад в последний момент, очнувшись от грёз.
– За рулём осторожней.
– Да, конечно. Спасибо.
Иван Иванович поднялся на 12-й этаж в одиночестве.
В коридоре было безлюдно. В приёмной Лета, устроившись в кои-то веки за столом (а не на нём), стучала по клавиатуре.
– У себя?
– Добрый день, Иван Иванович. У себя. Минуту, пожалуйста, – ответила девица. Она нажала на клавишу переговорного устройства. – Анна Владимировна, Иван Иванович подошёл.
– Пусть заходит, – услышал он голос в ответ.
Боровой скинул промокшее почти до нитки пальто, повесил на плечики и пристроил на пустой гостевой вешалке. Пакеты он предусмотрительно выложил на кресло.
– Дай полотенце.
Та выпорхнула в соседнюю кухню, принесла рулон бумажных полотенец и протянула Боровому.
– Других нет.
– Ладно, давай.
Иван Иванович намотал побольше мягкой бумаги и прошёлся по мокрым волосам на голове и подбородке. Лучше выглядеть он точно не стал, но теперь с него хотя бы не капало. Взяв со стола оба пакета, Боровой вошёл в кабинет.
Анна Владимировна сидела, погрузившись в блокнот. Боровой молча положил пакеты на край стола и традиционно устроился в кресле, прикрыв глаза.
– Все нормально? – не отрываясь от записей, спросила она.
– Да.
Спустя несколько минут Босоркан, наконец, закрыла блокнот, подняв взгляд на Борового. Почувствовав его, он медленно открыл глаза.
– Тебя что-то волнует.
– Не люблю город, – почти не шевеля губами, ответил он.
– Неважно.
– Да.
– Здесь все? – спросила, взяв со стола пакеты.
– Не открывал.
– Мог бы проявить больше рвения.
– С какой целью?
– Это общее дело.
– Я делаю достаточно.
Босоркан замолчала. Отведя взгляд от Борового, открыла пакеты, пролистала бумаги и с удовлетворением отложила на край стола:
– То, что надо.
Он не ответил в ожидании дальнейших распоряжений.
Медленно покачивая бёдрами, она вышла из-за стола.
С каждым её шагом Ивана все настойчивее обволакивал запах лесных ягод в утренней росе. Он понял её намерения.
– Не надо.
– Такая мелочь, Ваня…
Она мягко пристроилась на подлокотнике кресла. Кожа юбки натянулась до предела. Дыхание участилось. Грудь, казалось, стремится вывалиться из декольте. Опьяняющий аромат многократно усилился, погружая Борового в сладкий миг прошлого.
