Из ада с любовью - страница 13

Костлявая подошла к самому жерлу, положила коробку под ноги и вдруг широким театральным жестом откинула плащ за спину – его черную тень подхватил ветер и плавно опустил в траву. Нарочитость этого жеста не показалась ни смешной, ни чересчур патетической – от него повеяло еще большей жутью. Мерцающий свет лавы осветил фигуру на краю Пекла – долгополое черное платье и… белый воротничок…

Тони едва не охнул. Стоило посмеяться над собой и своими фантазиями на инфернальные темы – надо же было принять преподобного за старуху с косой! Между тем святой отец упал на колени, воздел руки к небу и начал истово молиться. Молитва его была недолгой: он поднялся с колен, взял коробку и, размахнувшись обеими руками, швырнул ее в жерло, выкрикнув в полный голос:

– Именем Господа, убирайся туда, откуда явился!

Ломая запекшиеся каменные корочки, в стороны, как из-под точильного станка, брызнули искры. Сверток не утонул, а, вмиг охваченный пламенем, будто растворился в расплавленном камне – был съеден голодным расплавленным камнем. Тони передернуло.

Святых отцов, независимо от конфессии, Тони не любил со времен приюта, а потому еще один одержимый борьбой с Дьяволом и дьявольскими «штучками» его не удивил. Впрочем, в Англии священники в большинстве шли в ногу со временем и охотно принимали технические новшества – музыкальные автоматы в церковных дворах привлекали молодежь, автоматоны давно сменили архивариусов, а некрограждане исповедовались в грехах и получали искупление. Но среди священников находились и такие, что шарахались от безобидного ундервуда, усматривая и в печатной машинке происки Дьявола, не говоря о стрекочущих телеграфных аппаратах, антигравитационных механизмах и термоядерных паровых котлах.

Преподобный подобрал валявшийся на траве плащ, накинул его на плечи и, пошатываясь будто от чудовищной усталости, направился прочь.

И вроде бы все разъяснилось, но ощущение кошмара не проходило. Доктор Фрейд, наверное, нашел бы этому рациональное объяснение – что-нибудь вроде желания переспать с собственной матерью, убив прежде отца. «Почему вы думаете о желании с кем-то переспать? – А я только об этом и думаю». Доктор Юнг, возможно, усмотрел бы в этом какой-нибудь архетипический страх. Тони доверял собственному чутью (иногда совершенно напрасно) и точно знал, что никаким врожденным страхом перед преисподней его ощущение не объяснялось – он не чувствовал ни божьего страха, ни страха перед адом.

– Тони, а чё он туда зашвырнул, а? – шепотом спросила Кира.

– Не знаю. – Тони посмотрел вслед удалявшейся фигуре и прикурил. – Фонограф какой-нибудь или арифмометр.

– А чё оно не потонуло сразу же ж?

– Потому что камень – это не вода.

– Зуб даю, эт был черный кот, – сказала Кира. – Черные коты – они ведь от Дьявола, вот он его и зашвырнул…

Тони передернуло еще раз – мысль о том, что в кипящую лаву можно кинуть живое существо, пусть и дьявольского происхождения, ему в голову не приходила.

– Поехали, отвезу тебя домой… – пробормотал он, поглядывая вслед преподобному, маячившему на краю пустыря.

– А пошли лучче пёхом, а?

– И байк, конечно, буду толкать я…

– Не, ну хошь – могу потолкать, – невозмутимо предложила Кира.

– Нет, не хочу.

– Или давай отсюдова до меня доедем и пойдем просто прошвырнемся.

Тони глянул на часы – было пять минут первого. Значит, преподобный совершил свой божественный ритуал ровно в полночь.