в которой Тони Аллен знакомится с доктором W. и принимает участие в битве на Кейбл-стрит
В воскресенье Тони заехал за Кирой пораньше – боялся, что потом не найдет ее в толпе. А толпы текли на Кейбл-стрит со всех концов Лондона. Не только ирландцы, евреи и коммунисты – казалось, половина Лондона едет в Ист-Энд. Забавно выглядели представители кварталов моро: по-кошачьи изящные и знающие себе цену проститутки шли рука об руку со скромными и неуклюжими горничными; напоминающие медведей мусорщики, грузчики и землекопы прикрывали широкими спинами щуплых лакеев. Некрограждане, обычно предпочитавшие маскироваться под обычных людей, на этот раз тоже выступали единым фронтом. Особо выделялись ветераны – как живые, так и не очень. На месте полиции Тони не стал бы с ними связываться: механистические руки легко сминали металлические шлемы. Единого руководства у собравшихся не было, они просто поделили Кейбл-стрит на участки и потихоньку начинали возводить баррикады. Из распахнутых несмотря на сырой промозглый туман окон доносились голоса, между окнами натягивали транспаранты, а кое-где уже стояли подготовленные ящики с гнилыми овощами и ночные вазы – наверняка не пустые. Неплохо Лондон готовился встретить фашистский марш! И это вопреки тому, что все газеты призывали к противоположному… Наверное, Его Величеству доложат о происходящем.
Кира ждала Тони и даже посчитала, что он припозднился, – у нее было чем похвастаться! В первую очередь алый транспарант, который она растягивала на двух деревянных рейках.
– Во, зырь! – она показала лозунг с нескрываемой гордостью. На нем крупными буквами было написано «Смерть фошыстам».
– А посмотреть в газете, как пишется слово «фашист», ты не догадалась? – как можно мягче спросил Тони.
– Какая хрен разница! Смысл же понятный! И папаня проперся.
– Кстати. А где твой отец?
– Он уже на Кабл-стрит давно. Он жа в штабе. Слушай, я придумала себе партийную кличку.
– Зачем?
Она явно ждала другого вопроса, а потому затруднилась с ответом.
– Ну… Нужно ж…
Тони сжалился над ней.
– И какую же ты придумала партийную кличку?
Кира сразу оживилась:
– Стальная Крыса! Зыко, правда жа?
Он не смог удержаться от улыбки, и она, разумеется, надулась.
– Смешно, да? Те вседа смешно! Чё ба я ни сделала – все смешно!
Тони обхватил ее за плечи, преодолевая серьезное сопротивление.
– Ну здорово, здорово! Я не отрицаю. Звучит сурово.
– А чё ты тада ржешь?
– Я не смеюсь. Честное слово. Мне нравится.
– Правда нравится? – Она поверила. Она всегда верила в хорошее больше, чем в плохое. И невозможно было обидеть ее бесхитростное желание казаться взрослей и серьезней.
– Правда. – Тони погладил ее по плечу и поцеловал в макушку. – Ты мой маленький ручной крысенок…
Она расслабилась, перестала отбиваться, уютно скользнула ему под мышку.
– Лана. Те я, можа, и крысенок. Но для врагов я Стальная Крыса.
Ничего стального Тони в ней не находил – наоборот, она была мягкой и теплой, как пушистый зверек, который совсем не похож на крысу. Он на миг ощутил волну щемящей нежности и счастья – от того, что она так доверчиво прижимается к нему, от того, как в руке тонет ее хрупкое плечо, как блестят ее волосы с запутанными в них капельками утреннего тумана… Ее близость всегда сводила его с ума и вызывала желание сделать что-нибудь героическое.
– Пошли? Наши строят баррикаду на Кабл-стрит. Во, это надо с собой. – Кира кивнула на гнилой, но массивный комод, приготовленный к отправке на свалку.
