Из былого. Военно-морские истории - страница 5

На ходовом мостике, например, у ног вахтенного рулевого было привязано пустое ведро. А что делать? Бросить руль и бежать в гальюн или на верхнюю палубу во время приступов тошноты он не имел никакого права. Да, друзья мои, суровые будни морской службы очень мало похожи на беззаботную прогулку с весёлыми девочками по берегу тихой речушки, когда над головой светит солнце и плывут кудрявые белые облака, а вокруг тебя благоухают цветы и порхают бабочки-махаоны.

Как то и положено по корабельному распорядку дня, дежурный по низам, старшина 1-й статьи Степан Велосипедов с лицом слабо-зелёного цвета произвёл в 12 часов развод очередной вахты, о чём доложил на ГКП (главный командный пункт).

Командирскую вахту стоял старпом, старший лейтенант Сергей Чернецкий.

Новые вахтенные заступили, подвахтенные отошли от мест.

Корабль продолжал выполнять поставленную задачу; в его металлическом чреве крутились, грохотали, жужжали, пищали агрегаты, машины и приборы, а рядом с этими механизмами несли свою вахту – как прежде говорили, правили службу – моряки. Дежурство и вахта не прекращаются на действующем корабле никогда: ни на стоянке у пирса, причала или на якоре, ни тем более на выходах в море. Дежурный по низам обходит внутренние помещения, проверяя порядок. Вахтенный моторист стоит, никуда не отлучаясь, у работающих дизелей. Вахтенный радист в радиорубке все четыре часа своей вахты слушает эфир на положенных частотах и радиоканалах. Вахтенные не спят никогда. Но когда же они отдыхают?

Систему несения корабельной вахты моряки определяют следующим коротким, но вполне понятным словосочетанием – «четыре через восемь». То есть четыре часа ты стоишь на вахте, ты вахтенный. Затем тебя сменяют, и ты становишься подвахтенным: принимаешь участие в приборках, осмотрах техники и вооружения и т. п. Следующие четыре часа – отдых, ты имеешь полное право спать даже днём. Затем этот цикл повторяется снова и снова, никогда не прекращаясь. И таким образом – до тех пор, пока однажды не зацепят одряхлевший, проржавевший корабль за «ноздри» (якорные бортовые клюзы) для того, чтобы оттащить его на буксире для разделки на металлолом – «на гвозди», как говорят моряки.

Но давайте закончим это лирическое отступление и вернёмся к нашему «Альбатросу». Наступило 13 часов, то есть время обеда. Но долгожданных слов по корабельной трансляции: «Команде обедать!» – почему-то так и не прозвучало.

13:20 – обеда нет. 13:30 – всё та же тишина.

В армии есть поговорка: война войной, а обед – по расписанию. Хорошая поговорка, правильная. Голодный боец – не боец. Конечно, любому здравомыслящему человеку вполне понятно, что на качке далеко не каждый способен не то что принимать пищу, но даже размышлять о ней. А кушать-то, товарищи дорогие, всё-таки надо. Организм должен ведь на чём-то работать. Как учили: поел – затошнило, вытравил, опять поел… И так до тех пор, пока желудок на место не встанет и тошнота не прекратится. Иначе никак не привыкнешь. И хоть особого аппетита на качке нет, но ешь регулярно, по распорядку дня, и ничего.

В 13:35 старпом вызвал на ГКП дежурного по низам:

– Старшина, что там у нас с обедом?

Со своего места, из-за автопрокладчика подал голос штурман:

– С обедом у нас хорошо. У нас без обеда плохо.

Штурман морячил уже десятый год, в своё время шесть лет отходил на рыбаках (рыболовецких судах), так что приём пищи в шторм большой проблемой для него не являлся. Старшина 1-й статьи Велосипедов обвёл мутным взглядом помещение, сделал над собою усилие и ответил: