Читать онлайн Александра Богунова - Из масона в консерватора: сознательная метаморфоза в мировоззрении Иосифа Поздеева. Научно-публицистический очерк

Историческим фактом является то, что Иосиф (Осипа) Алексеевич Поздеев (1746—1820) был одним из «главарей московского масонства конца XVIII и первой половины XIX века, ставшим при Александре I признанным руководителем старых масонов». Это отразилось, как мы впоследствии увидим, на ходе русской истории. Поскольку, «не заговорщики-декабристы», а именно «приверженцы идей крепостника И. А. Поздеева (С. С. Ланской) в результате длительной работы смогли изменить к лучшему жизнь в стране».

Имя Иосифа Алексеевича Поздеева не без оснований вызывает в сознании историков злейшую картину русского крепостничества, основанную на принципах ультраконсерватизма. Вслед за историками прошлого века не многочисленное количество современных исследователей Александровской эпохи, касавшихся личности Иосифа Поздеева, также отмечают его реакционные воззрения.

Итак, какая же метаморфоза произошла в сознании этого человека, приведшая к столь радикальному пересмотру собственных воззрений? Человека уже немолодого и зажиточного? Ознакомимся с некоторыми фрагментами биографии масона высших степеней посвящения – И. А. Поздеева.

Существуют два предположения по поводу года рождения Иосифа Алекссевича Поздеева: одни источники упоминают дату «около 1742г.», другие называют днем его рождения точные число и год – 4 апряля 1746 года. Он был выходцем из дворянского сословия и внуком стольника Василия Матвеевича Поздеева (1715г.). Шестнадцать лет проживал в Санкт-Петербурге. Отец Осипа Алексеевича – капитан 2-го гренадерского полка Ландмилицкого корпуса (в 1749г.) Алексей Васильевича Поздеев. О матери Осипа Алексеевича информация отсутствует.

В Энциклопедии Брокгауза и Ефрона находим следующие сведения: «Поздеевы – дворянский род, восходящий к началу XVI века. Дьяк Марк Мартемьянович Поздеев подписал грамоту об избрании на престол Михаила Федоровича (1613), ездил в Англию (1616), был дьяком при воеводах в Астрахани; за злоупотребления, вызвавшие ссору с крымским ханом, подвергся царской опале, с отобранием вотчин и поместий; позже был вновь дьяком московского судного и разбойного приказов. Богдан Поздеев был при царе Михаиле дьяком разбойного и печатного приказов. В XVII веке многие Поздеевы служили стольниками и стряпчими. Полковник Осип Алексеевич Поздеев (умер в 1811 г.) был известным масоном. Этот род Поздеевых, внесенный в VI часть родословной книги Московской губернии, пресекся во второй половине нынешнего столетия, и фамилия его передана Шубиным (Гербовник, VI, 52). Другой род Поздеевых, восходящий к началу XVII века, внесен в VI часть родословной книги Псковской губернии. Донской казачий род Поздеевых восходит к началу XVIII века, когда члены его уже были войсковыми старшинами». Здесь, как мы видим, есть расхождения и в дате смерти О. А. Поздеева (указан 1811год, а не 1820).

Из служебной деятельности И. А. Поздеева известно, что он в 1774 году являлся дежурным офицером при усмирителе Пугачевского бунта графе П. И. Панине, (что очевидным образом сказалось на системе его взглядов и принципов в отношении «крестьянских свобод»), но в том же году Поздеев вышел из военной службы в отставку с чином полковника. В феврале 1777г. Осип Алексеевич принял решение вступить в законный брак с некой Екатериной Михайловной, которая пережила супруга на 14 лет и скончалась в 26 ноября 1834г. У них было семеро детей. Сыновья Поздеева: Алексей, названный в честь деда, в 1822г. отставной капитан-лейтинант флота, живший в Красном селе, где у него в доме проходили масонские собрания; Иван так же, как и брат, служивший на флоте; Николай, во многом повторявший их судьбу; Петр, начавший свой жизненный путь, как гардемарин, и внезапно умерший в 1807г., и Александр, мичман, который в сентябре 1818г. трагически погиб «по неосторожности», а также дочери – Любовь, в замужестве Шубина, и Мария.

О. А. Поздеев был известным помещиком и крупным собственником в Вологодской и Псковской губерниях (Новоржевского уезда). В 1779г., будучи отцом столь обширного семейства, он приобрел имения в Кадниковском уезде Вологодской губернии. В январе 1797г. Поздеев пережил в своем любимом имении бунт крестьян. Вероятно, это происшествие послужило причиной переезда в 1799г. поближе к Москве, в село Чистяково. Абсолютно точно можно утверждать, что следствием Отечественной войны 1812 года и пережитого им в своем имении бунта стала его знаменитая записка, называвшаяся «Мысли противу дарования простому народу так называемой гражданской свободы», составленная им позже, в 1814 г., по поводу слухов об освободительных намерениях правительства и напечатаная без имени автора в «Истории российской академии» M. И. Сухомлинова. Принадлежность ее О. А. Поздееву доказывается письмом его к A. К. Разумовскому в книге А. А. Васильчикова «Семейство Разумовских». В ней он говорил не только о крестьянском вопросе, но и о вреде свободных учреждений вообще, встревоженный слухами о «конституциях»; вооружался против «учености» среди крестьян, которые должны только знать, что нужно «не лгать, не воровать и не обманывать, не пьянствовать, а повиноваться властям», а также и о том, что нельзя допускать всякого стремиться к перемене своего состояния: «Позволять, чтобы ноги поднимались выше рук, или паче выше головы, есть сущий беспорядок». Он не допускал дискуссий о необходимости и возможности крестьянского просвещения. Необходимым условием последнего мыслится преданность власти, выступающей гарантом общественного единства и благоденствия верноподданных, т.е. помещику, как госчиновнику, являвшемуся крестьянству в данной конкретной ситуации в лице О. А. Поздеева. «Эти мысли Поздеев в 1817 и 1818 гг. повторял в своих письмах к С. С. Ланскому и А. К. Разумовскому, когда снова распространились слухи о близком освобождении крестьян. В них тот же обскурантизм, то же циническое презрение к простому народу, который он считал неподготовленным к дарованию ему свободы».

Исследователь А. К. Богданов пишет: «Убеждение в том, что крестьянское сословие интеллектуально недееспособно и требует властного надзора, лежит в основе известной резолюции Петра по поводу возможности введения в России шведской системы приходского самоуправления: «Из крестьянства умных людей нет». И далее по тексту изложена следующая мысль: «В социальной повседневности городской и крестьянской России XVIII – XIX веков отношение к новизне определяется степенью идеологического доверия к традиционным ценностям культуры. Сопротивление новшествам в этих случиях так или иначе релевантно страху перед нарушением тех социальных и культурных гарантий, которые предположительно могут быть такими новшествами вызваны.

Историко-этнографические и фольклористические исследования показывают, что для подавляющей части сельского населения дореволюционной России неприятие новшеств – характерная особенность коллективистского умонастроения. Процессы модернизации русского общества обнаруживают несравнимо большую динамику в городской, нежели сельской (суб) культуре. Известное противопоставление «двух Россий» XVIII – первой половины XIX века с этой точки зрения несомненно оправдано».

Исследования колониальных и аграрных обществ XIX века показывают, что правовая ситуация в России обнаруживает очевидные аналогии с историей административного контроля в колониальных странах: в России в роли «колонизируемых» выступают крестьяне, а в роли «колонизаторов» – царские чиновники».

Восприятие власти в терминах патернализма было при этом, как можно судить, встречным: в глазах крестьян «сыновье» повиновение властям предопределялось традиционными представлениями о сакральной природе царской персоны. В своей массе, как показывают исторические документы, крестьянство остается верным «царистским иллюзиям» до конца XIX века. «Характерным образом распределялись коммуникативные и символические роли властей предержащих и подданных, равно апеллировавших к авторитету царской власти и ее „отеческой“ заботе о населении империи», – читаем мы у А. К. Богданова. Только часть крестьянского населения России могла воспрянуть «супротив угнетателя-помещика», сознательное большинство же терпело и молилось на гарантированную стабильность безвыходности своего положения, четко отдавая себе отчет в незыблемости сложившейся традиции.

Но опасность существовала. Граф Ростопчин говорил о ней следующим образом: «Толк о мнимой вольности подымет народ на приобретение оной истреблением дворянства, что есть во всех бунтах и возмущениях единая цель черни». Да и в замыслах французов эта ситуация была более чем желанна: «Доктор француз Миливье, лет двадцать живший в России, несколько раз ездивший во Францию, уверял Наполеона, что, как только французы появятся под Москвой, крестьяне восстанут против своих господ, и вся Россия будет покорена». Именно поэтому «Поздеев полагал, что воля человека изначально связана злом, что поэтому человек в свободе не может сам идти к добру. Из-за этого Богом и установлено руководство людьми в виде „начальств“, действующих по его правилам. Но конкретно та свобода, которую Поздеев мог ненавидеть, для него представлялась в виде гражданской свободы и освобождения крестьян. Именно со стремлением к последнему он боролся больше всего: иногда аргументами с абстрактной теорией ничем не связанными, боролся и на деле, как помещик, крестьяне которого переведенные с оброка на барщину и обедневшие от эксплуатации, применяли участие в крестьянских волнениях павловской эпохи».

Осип Алексеевич был строго принципиален и последователен в проведении своей линии и внедрения взглядов в жизнь. К этим мерам вынуждала сама общественная атмосфера в стране в преддверии 1812 года, а до этого в момент Пугачевского бунта и после них: «Погоди немного, – и так будем все вольные: французы скоро возьмут Москву, а помещики будут на жаловании». Иванов, услышав это, сказал: «Дай Бог, нам тогда лучше будет». А поэтому «велено было сообщать о всех делах „по важным преступлениям“ и измене против „общего“ спокойствия и безопасности», …московскому главнокомандующему Гудовичу «усугубить при теперешних обстоятельствах полицейский надзор во всех тех местах, где народ собирается, в особенности ж по питейным домам, трактирам и на гуляньях, и иметь бдительное внимание к разговорам и суждениям черни, пресекая всякую дерзость и неприличное болтанье в самом начале и не давая отнюдь распространяться», а петербургскому главнокомандующему Вязмитинову, управлявшему тогда министерством полиции, …обратить особенное внимание на выходящие в свет «сочинения о предметах политических» и на журналы и другие «периодические листочки». Гудович отвечал, что деятельность полицейского надзора в Москве «доведена до совершенства… Между благородными и иностранцами есть особливые секретные наблюдатели, почитаемые за их друзей, а равномерно по всем трактирам, шинкам и другим народным сборищам, где бдительнейшее они имеют внимание ко всяким разговорам и суждениям».

Надо заметить, что, как помещик, О. А. Поздеев был ярым крепостником и жестоким притеснителем своих крестьян. Их Поздеев, как видно из челобитной, поданной на имя императора Павла, обременял чрезмерными работами, подвергал «нещадным» телесным наказаниям, распродавал в рекрута. Пользуясь крестьянским трудом, он устроил в имении Нелюбовском, Вологодской губернии, стеклянный завод, для которого требовал, чтобы каждый мужчина от 15 до 70 лет доставлял в год по 30 сажен дров и по 30 четвертей золы. Многие крестьяне от тяжелых работ, суровых наказаний и всяческих притеснений бежали из его вотчины. Это, однако, не заставило Поздеева изменить свои отношения к крепостным; напротив, чтобы по-прежнему удовлетворять потребностям завода, он еще более увеличил повинности, потребовав с каждого тяглого работника по 3 четверти золы и по 3 сажени дров в неделю, за неисполнение чего жестоко их наказывал. Такие суровые отношения вызвали, наконец, возмущение крестьян. Впрочем, сам О. А. Поздеев объяснял это возмущение, сравнивая его в своих инсинуациях с Пугачевским бунтом, «желанием безначальства», «дабы не было дворян», и требовал в своих посланиях к И. В. Лопухину, собрату по масонству, бывшему тогда в большой милости у государя, солдат для усмирения их «экзекутного духа» … Поздеев, так относившийся к крестьянам, несмотря на нравственные доблести, требуемые масонским орденом, не мог быть сторонником уничтожения крепостного права. Освобождение крестьян его очень тревожило, было постоянной темой его бурных дискуссий и выступлений в частной переписке, которая при его значении в среде высших масонских степеней и внутри дворянского сословия, могла иметь и имела широкий резонанс. С. С. Ланской и А. К. Разумовский, а также и другие влиятельные лица, сделавшись масонами, смиренно выслушивали наставление и разглагольствования «обскуранта». Он собирал все свое красноречие, все свои доводы, чтобы убедить важных сановных лиц в ужасных, по его мнению, неминуемых последствиях такого необдуманного шага правительства. С помощью этого же «красноречия» ему удалось успокоить своих крестьян и убедить их повиноваться в дальнейшем. Позже сам «император Александр, видя, что война с французами неизбежна, и опасаясь волнений, заранее подготовлял меры для их подавления. С этой целью в каждой губернии должно было находиться по полубатальону в триста человек» …Зная, что «какие-то люди в немецком платье проповедовали с телег собравшемуся народу, чтобы они не пугались Бонапарта» и «о возникшей между тамошними крестьянами «старообрядческой секты», инициаторы которой (из числа самих крестьян), «делая с них разные поборы угрозами» и «обещанием свободы из владения помещика» и царствия небесного, «записали уже в раскол свой более полуторы тысячи душ», он был вынужден пойти на такую экстренную и оправданную меру именно как глава государства. Но не стоит забывать, что были в крестьянской среде и истинные патриоты, сражавшиеся с захватчиками-французами в партизанских ополчениях: «Да обратится каждый из храброго воина паки в трудолюбивого земледельца и да наслаждается посреди родины и семейства своего приобретенною им честью, спокойствием и славою».