После обеда дедушка вывез Максима на улицу.
Тут было куда прохладнее, чем в душной кухне.
Появились небольшие порывы освежающего ветра, гнавшего за собой по небу клочья потемневших пушистых облаков.
Мальчик смотрел на них, подняв голову. Они представлялись ему то в облике мохнатого медвежонка, держащего в лапах бочонок мёда, то в облике всадника, скачущего на гнедом коне, то, как далёкий город с домами, башнями, куполами.
– Я пойду чуток полежу, внучок, – сказал дедушка, – Ты ничего не хочешь?
Максим замотал головой.
– Тогда я пойду… Если что, стучи ногами, мама или бабушка услышат.
Человек погладил мальчика по белокурым волосам и ушёл.
Где-то вдали изредка раздавались приглушенные раскаты грома, словно кто-то бил молотком по листу железа. На горизонте, в той стороне, где было болото, появился тёмный край сплошной тучи.
В лучах солнца она казалась ещё более грозной тёмно-синей с фиолетовым оттенком пеленой, которая неспешно захватывает весь небосвод.
«Скорее бы уже пришёл папа с работы. Мы бы точно успели запустить змея до того, как это чудище приползёт сюда, – думал мальчик. – Почему, как только что-нибудь запланировал, всегда выходит не так, как хочешь?»
Было слышно, как мама с бабушкой о чём-то разговаривали на кухне. Их слова заглушал то стук посуды, то шум проезжавших автомобилей. Иногда мама подходила к мальчику, приносила ему попить или просто спрашивала, как у него дела.
Когда она подошла в очередной раз, Максим стал загибать пальцы на руках, смотря на маму.
– Уже почти полпятого. Скоро папа придёт, – сказала она, поняв, о чём её спрашивает сын.
Солнце, склонившееся к западу, заволокло дымкой, тень которой ползла по земле. Чёрная полоса на горизонте становилась всё шире и шире.
Было видно, как тонкими белыми спицами дождь протыкает воздух.
Ласточки, свившие в этом году под крышей старого сарая гнездо, пикировали низко над землей.
Усевшись в ряд на раскачивающиеся провода, воробьи беспокойно щебетали.
У конуры возле дома грыз кость щенок. От назойливой мошкары он фыркал и крутился вокруг своей оси, словно юла.
Скрипнула калитка – мальчик увидел идущего к нему отца.
«Ура, пойдём запускать змея», – закричал про себя обрадованный Максим.
Через мгновение он уже сидел на крепких отцовских руках.
– Как твой день прошёл, малыш? – спросил тот сына, шероховатыми пальцами слегка потянув его за нос. – Не хулиганил тут без меня?
Мальчик замотал головой. Потом он начал махать руками, показывая вверх.
– И что это может значить? – удивился мужчина.
«Почему взрослые так медленно думают? Может, мозг со временем забивается всякой ерундой? Придётся идти, показывать,» – подумал сердито Максим, пытаясь слезть с рук отца.
– Тебе не хочется сидеть? Давай, походим.
Скинув с плеча сумку, мужчина присел на корточки и поставил мальчика на ноги.
– Куда мы пойдём? А?
Мальчик знал прекрасно, что в отличие от дедушки, с отцом можно было и побегать, и попрыгать.
Сперва он подошёл, качаясь на ногах, к визгливо лающему щенку. Тот замер, затем попятился назад, держа в зубах кость, и спрятался за коробкой.
«Я же не собирался забирать у тебя косточку, Бим. Только хотел поиграть… А ты удрал… Ладно, сиди там», – подумал мальчик.
И Максим пошёл дальше. Он так быстро перебирал своими маленькими ножками, что они нередко запутывались одна за одну, и мальчик вис на руках у отца, словно парашютист на стропах.
