Из счастья в счастье - страница 11

Рим не отпускает, продолжая кружить нас по лабиринтам своих улиц, видимо, ревниво мстя за Венецию. Хочется уже где-нибудь у фонтана просто бухнуть винца и закусить сыром, благо всё с собой, но учитывая бдительность итальянских карабинеров, ничем хорошим бы это не закончилось. Закончилось всё, слава римским богам, нашим номером, но тут опять другая засада. Уже перед сном расслабленно стою в душе, смываю усталость, и вдруг чувствую, что теряю равновесие, нахожу и снова теряю, чуть не обнимая мокрый кафель на полу. Смотрю вокруг: всё на месте, как было; ничего не понимаю, но на всякий случай медленно и осторожно шажочками, по стеночке отступаю в номер. Жена, умотавшись за целый день, уже сопит в подушку, потихонечку укладываюсь рядом, прислушиваясь к себе: голова вроде соображает, что уже хорошо – и начинаю размышлять. Хоть я и травматолог, но всё же врач, поэтому перед тем как стенать: «Помогите! скорую!» – для начала пытаюсь оценить масштаб бедствия. В диагноз выносится основная и, собственно, единственная версия – инсульт как ответ организма на первый семейный отдых. Со всей полнотой медицинского пофигизма провожу самодиагностику, последовательно проверяю функциональную состоятельность всех конечностей, оцениваю в камере телефона реакцию зрачков и симметрично показываю себе язык. Всё то, что до этого работало, работает, ничего из старого не убавилось. Уменьшаю диагноз до микроинсульта и ограничиваюсь лечебной тактикой с этим переспать в надежде, что утро будет вечера не дряннее. На сон грядущий перебираю все кармические грехи и засыпаю в обиде на мироздание.

Мудрым утром снова себя ощупываю – нет, всё тот же неизменный я. Олю решаю пока домыслами не тревожить, буду тревожиться сам. С этими мыслями одеваюсь, умываюсь, ем чего-то, жене улыбаюсь. Но до психического здоровья далеко, ситуация как в старом советском мультике: ты идёшь, а он летит, ты бежишь, а он летит – голубой метеорит. Уже в аэропорту узнаём про 7-бальное землетрясение с эпицентром в 70 километрах от Рима.

– Ну надо же! Слава богу! – громко комментирую новость, не сдерживая радость.

Оля с осуждением смотрит на меня как на ненормального

– Ты что! Там древняя базилика порушилась!

Делюсь наконец сокровенными переживаниями вчерашнего вечера. Уф-ф, отпустило, чувствую себя именинником и имбецилом одновременно: это ж надо же так радоваться тому, чего нет.

В транзитном Хельсинки в ожидании самолёта опять едем гулять в город и, надо же, видим большой аншлаг на одном из зданий – выставка Модильяни. Вот это да! Италия нас провожает в Финляндии. Времени до закрытия полчаса, успеем! Снова вглядываемся в уже знакомые гипнотические глаза, и, кажется, что они про нас уже всё-всё знают. Но всё хорошее, как говорят, имеет свойство быстро заканчиваться, и нам пора: снова самолёт, гул турбин, но свою маленькую Италию для двоих вместе с сыром и вином мы привезём на Урал с собой.

Юша

Обойти вниманием этого, самого маленького члена семьи было бы несправедливо.

Сегодняшняя вальяжная шотландка благородных кровей, обладательница черепахового окраса и сложного характера появилась в доме ещё будучи милым, пушистым котёнком. Там, откуда её забрали, она звалась Красавица. Спорное название, учитывая, что у неё, даже маленькой, всегда было какое-то сердито-старушечье выражение приплюснутой, почти что вогнутой мордочки. В середине этой красоты имелись два больших болотного цвета, совершенно круглых немигающих глаза, а дополняли образ выступающая кпереди нижняя челюсть и длиннющие, подкрученные кверху гусарские усы. Оля, смеясь, говорит, что Красавицей она была в девичестве. Помимо того, что первое имя сильно противоречило действительности, оно ещё было слишком длинным для произношения и плохо поддающимся сокращениям. Как её, например, отобедать звать? «Кис-кис, Краска»? Или, того хуже, Кра? А где Кра, там и Кря – и причём тогда тут кошка? Ещё одно важное обстоятельство: котёнок был сильно породистым, имел родословную до десятого колена, и, согласно правилам, имя ему полагалось почему-то на букву «У». В русском языке на «У» имя найти можно, но, согласитесь, на ум приходят всё какие-то неблагозвучные образы. Поэтому русскую У поменяли на латинскую U, приделали шипящее окончание –ша, и получилась индифферентно–лаконичная Юша. Информативней, может быть, звучало бы Умора, но вот меня-то тогда и не спросили.