Поерзав немного на табурете, гость оглянулся на двери, в проеме которых все еще стоял Василич. Василич все понял и закрыл дверь со стороны коридора.
– Базыка, – представился гость и протянул ему огромную ладонь.
– Очень приятно, – вывернулся он, чтобы не называть себя.
Базыка поморщился, услышав интеллигентское «очень приятно».
– Да брось ты, – сказал он с той прямотой, которая характеризовала его больше, чем характеристики Кожана, – мы с тобой ровесники, стоит ли церемониться…
Фраза эта не понравилась ему: он все же по легенде проверяющий из губугрозыска, начальник, но пришлось проглотить бесцеремонность одного из замов начальника и спросить:
– Что с Бородой?
Это был единственный крючок, за который можно было зацепиться, чтобы развить контакт.
– Что с Бородой? Да ничего. Нет Бороды, похоронили мы его с почестями… Памятник поставили большой, со звездой… Мамаша его, правда, против была… Говорила, крещеный он. Да кто стал бы ее слушать, старорежимная бабка…
– Ну что ж вы не сделали так, как она просила, – упрекнул он.
– Мало ли что может баба попросить. Она просила побрить его, но мы не дали.
– Ну да, есть же решение уездного комитета, – съязвил он.
– Да, – не поняв колкости, подтвердил Базыка.
– Значит, Борода умер, – произнес он.
– Не умер, а погиб смертью героя, – поправил Базыка.
– А что случилось со мной? – осторожно закинул удочку он.
– Видишь ли, у нас было много провалов, и Борода перестал доверять всем, кроме меня… В один из дней он переоделся в штатское, напялил на голову картуз, взял телегу в конюшне и поехал в Корябинск. Конечно, он не сказал, что едет встречать инспектирующего из Новониколаевска, то есть тебя… Мы знали, что проверяющий должен быть со дня на день… Но никто не подумал, что он едет за проверяющим: за ними никогда не ездили на телеге… Однако в последний момент Борода что-то почувствовал и попросил меня сопровождать его. Я взял пяток ребят и верхом следовал за ним. Туда мы скакали по дороге, а обратно рядышком, в четверти версты от вас.
– Так что же произошло? – спросил он. – У меня память взрывом отшибло.
– Ерунда, – ответил на это Базыка, – это не страшно, меня с коня дважды взрывом сбрасывало. А я ничего, жив, правда, первый раз испугался до смерти, потому что тоже многое не мог вспомнить, но это пройдет.
Он догадался, что Базыку занесло, скорее всего, от тех контузий и им надо управлять, чтобы не болтал впустую.
– Так что же случилось? – перебил он разглагольствования визитера.
– Когда вы въехали на мост, кто-то бросил гранату. Но гранату, я так понимаю, бросили, чтобы отвлечь вас. Однако получилось так, что она упала близко от телеги, тебя выбросило за перила, а Бороду оглушило.
– Так он умер от контузии?
– Нет, его дострелили… в затылок из револьвера.
– А почему не дострелили меня?
– Не знаю, может быть, исполнитель акции не успел этого сделать… Мы примчались к мосту спустя полминуты, ну, может быть, минуту.
– А кто был исполнителем акции?
– На мосту рядом с Бородой был еще один труп… Мужик с револьвером…
– Почему труп? Его застрелили вы, или это успел сделать Борода?
– Ну что мы, идиоты, что ли? Разве мы могли застрелить такого свидетеля… Он нам живой был нужен, а застрелил его, я так думаю, второй сообщник…
– Конечно, так в этом случае должен быть сделать второй человек или другие люди. Далеко они не могли уйти, вы не обыскали лес?
– Понимаешь, – опять поморщился Базыка, – я с собой взял необстрелянных ребят… Ну не думал, что у нас на юге что-нибудь может случиться… Я с тобой пока возился, а они обшарили все вокруг, но в лес далеко не пошли… В лес особо не сунешься, если оттуда выстрелить могут.
