– Спокойной ночи, сэр!
Он остался один возле камина, и рука его, протянутая к бокалу с пивом, слегка дрожала. Мичман и сам заметил эту дрожь.
«Да, я не ошибся, – началось…»
***
Как хороши мурманские вёсны, – только человек, поживший возле семидесятой параллели, может оценить это расплывчатое сияние неба, этот перламутр воды и теплое присутствие Гольфстрима. Скоро, уже скоро брызнет поверху аспидных скал черемуха, упруго провиснут над водою сочные ветви сирени… Закружится голова от наплыва счастья. А ночь-то, ночь какая впереди – белым-бела, светлым-светла…
Никто и не заметил, как облетела черемуха, как обсыпалась сирень, – надвинулся июнь, почти душный для Заполярья. Вальронд умудрился загореть и под скудным северным солнцем. Его болтало все это время по рейду, между кораблями эскадры, и по улицам, между совдепом и союзными консульствами.
Из таинственной отлучки скоро вернулся Уилки с хорошим синяком под глазом; рассказал о восстании чешского корпуса в Сибири и Поволжье, задумался.
– Не рано ли? Теперь предстоит расшифровка всех наших предположений. Кстати, что слышно с Печоры?
– Славяне тихонько сидят в Усть-Цильме, а борода князя Вяземского внушает им достойное уважение.
– Вполне, – согласился Уилки; несмотря на синяк, он был в отличном настроении, поиздевался над Юрьевым и Басалаго, из чего Вальронд сделал вывод для себя: эта лавочка скоро прикроется.
Потом, потягивая виски, Уилки сообщил доверительно:
– Никак не могу разгадать, куда делся американский крейсер «Олимпия», который должен быть в наших краях. Эти разгильдяи янки болтаются по морям безо всякого плана.
– На тебя это не похоже, – ответил Вальронд, – ты славишься на Мурмане как раз тем, что все и всегда знаешь.
– Не всё, – скромно сознался Уилки. – Я вот, например, не знаю, где находится американский крейсер «Бруклин», недавно вышедший из Гонконга. А он необходим во Владивостоке!
– Это так важно? – спрашивая, Вальронд казался рассеянным.
– Да. На рейде во Владивостоке уже отзимовали японские крейсера «Ивами» и «Асахи», там стоит наш броненосец «Суффолк», одна китайская канонерка и… Куда-то провалился этот растяпа-американец. А мы должны привлечь к работе в этих краях и наших заокеанских друзей.
Вальронд задумчиво перевел взгляд на окно:
– Пари! Для начала – на десять шиллингов. За «Бруклин» я не ручаюсь, но могу сказать, где сейчас находится «Олимпия».
– Давай, – согласился Уилки с удивлением.
– Американский крейсер «Олимпия» у третьего пирса.
– Откуда тебе, Юджин, это стало известно?
– Я посмотрел в окно. Посмотри и ты, Уилки… Видишь, они уже высаживают матросов. С тебя десять шиллингов!
Действительно, с моря незаметно подошел крейсер «Олимпия». Броско горел на фоне скал штандарт САСШ – кусок синего неба, на котором рассыпаны золотые звезды штатов.
– Я проиграл, – сказал Уилки, берясь за телефон. – Но я сейчас отыграюсь… Лейтенант Мартин? Здорово, приятель. Как военно-морской атташе, сознайся по дружбе: где ваш крейсер «Олимпия»?.. Не знает, – шепнул Уилки Вальронду. – Я же говорил, что они болтаются по морям без плана… Хочешь пари, Мартин? – сказал он американцу. – Ну, для начала полсотни долларов, и так и быть: я тебе скажу, куда пропал забулдыга-крейсер.
Так Уилки рассчитался за проигрыш с Вальрондом.
– В дураках все равно остался американец, – сказал при этом дружески. – Янки люди богатые, их надо грабить без жалости. До чего же бестолковый народ: то их не дождешься, то появятся, когда их не ждешь. Этим горлопанам еще учиться и учиться… у нас! Ты Юрьева сегодня увидишь?
