Из варяг в греки. Набег первый - страница 21



– Не важно, – буркнул Любор, поискав по избе чарки с пивом, и, не нашед, вздохнул.

– Как ты, княжич?

– Не важно…

– Садись. Что мучает тебя… кроме вчерашних медов?

Любор сел на крепкую скамью – из княжьей гридницы. Тут вообще было полным полно вещей из дома Стояна. Даже книги и утварь – то, что удалось выторговать дальновидному князю на торжищах. Как будто бы знал отец, что наступит время христианских гостей – думал Любор.

– Что за Богородица такая? – спросил Любор, – Ты вчера говорил, будто праздник в её честь был.

– Святая дева, родившая Спасителя нашего.

– Разве бывает, что дева, а рожает? Рожают известно после чего…

– А это, княжич, есть чудо, тайна спасения. От чуда Иисус изошёл, к чуду и пришёл.

– К какому же чуду пришёл?

– Воскрес по убиении, – Филипп указал на крест.

– Ну а мне… то есть, тебе, кто в него верит – как он поможет? Ты от чуда не родился, поди. И к чуду не придёшь.

– Верой всё возможно. Пустишь Его вот сюда, – Филипп коснулся груди под крестом, – Станешь частью, причастишься, то есть – и воскреснешь.

– Запутано всё у вас… дева рожает, мёртвый оживает. От кого же она родила?

– Дух снизошёл.

– Стало быть, бес в неё вселился? Ну, тогда может такое быть, – прикинул Любор.

– Прошу тебя, княжич, не называй Его бесом. Мы изложили Писание на ваш язык, и вместо «беса» пишем там «Бог».

– Да какая разница? – удивился Любор, – У нас хоть бес, хоть бог, хоть твой дух, который снизошёл на деву… Ну ладно уж, будь по-твоему.

– Спасибо, Любор, – улыбнулся грек.

– И каков же плод был у неё? – продолжил Любор.

– Сам Бог.

– То есть, если бы я родился от девы, тоже был бы бог?

– Но ты не родился…

– А какой же я плод?

– Ты плод покаяния. С печатью греха вышел в свет. И носишь её, и она гнетёт твою душу.

– И как же быть? – Любор уже спрашивал настороженно.

– Креститься. Как отец твой, Стоян. Принять Христа, Господа нашего.

Эти слова кольнули Любора так, что он даже встал со скамьи. Но снова сел и только вздохнул:

– Значит, права была Янка… отец к вам перешёл.

– О, эта девица вельми умна, хоть и называете её людоедкой.

– Да уж… и ты прав был, хочет она домой. И меня просит идти с ней.

– А что же, – спросил Филипп, – Ты теперь ей муж?

Любор покраснел сквозь белую бородку, и не посмел поднять глаз.

– Не робей, княжич. Скажи, и я помогу тебе, чем смогу. Входил ты к ней?

– Да.

Любор не думал, что признаться в этом будет так тяжело. Он готовился хвалиться этим перед Гораздом и Витко, видя себя удачливым охотником. Но перед этим истинно прахом человеческим, ему было неловко.

– Слушай, чернец, почему ты такой догадливый? – обиженно спросил он, – Всё знаешь…

– Куда мне? Но настоящее смирение открывает двери всезнанию.

– Так как же мне быть, скажи тогда? Брать её и уходить в древлянский род? Она ведь тоже толкует здраво, что Первуша князем будет, что не место мне тут, и племена чтут…

Любор оборвал себя, зная, что Филипп не поддержит его в разговоре о богах.

– Ты мечешься, княжич. И я понимаю тебя. Но не вини отца, что отверг ваших кумиров и принял Христа. Разве хуже вам живётся? Ведь он никого не неволит делать то же самое.

– Но он не пошёл в поход! Аскольд, князь Киевский, созвал все племена на Царьград за славой. И только отец отверг его зов!

– А ты бы хотел пойти туда?

– Ты ещё спрашиваешь! – воскликнул Любор.

– Что ж, – Филипп нахмурился и закивал, – Если ты так хочешь, я могу попросить Стояна снарядить тебя с ними.