Из жизни лис - страница 5

Тонька вся светилась предвкушением шикарного времяпрепровождения, она уже будто перенеслась туда, в оазис радости и удовольствий, как вдруг произошло что-то неожиданное, что-то вторглось в ее мечты, и вся радость, все надежды мгновенно рухнули; лицо ее превратилось в живой экран для пантомимы удивления, растерянности, беспомощности…

– Эй, – сначала тихо, а потом громче, позвала она кого-то за спиной Ани. – Эй, Гена, Дима! Куда вы?

Аня повернулась и мгновенно все поняла. Их несостоявшиеся приятели уже слились с людским потоком, плавно и беззаботно плыли в нем, неестественно оживленно и громко переговариваясь, постепенно удаляясь в сторону аттракционов. Оба держали в руках по большому пакету, набитому всякой всячиной, и об их с Тонькой существовании, казалось, забыли. Они их обманули! Обманули!

С неожиданной силой Тонька схватила Аню за руку, потащила за собой. Они догнали обманщиков, остановили, преградив им путь, и только сейчас Аня заметила, какие неприятные, отталкивающие лица у этих парней. Удивительно, как это сразу она не разглядела?

– Мальчики, в чем дело? – Тонька старалась говорить спокойно, но Аня слышала, что подруга едва удерживается, чтобы не зареветь. – Мы же договаривались…

– Где ты мальчиков видишь, мочалка? – процедил один из них, а второй нервно, гадко хохотнул. – Вали отсюда, малолетка, пока я в школу твою не позвонил. – голос его звучал неуверенно и фальшиво, за напускной наглостью в глазах таился страх, и Ане сделалось гадко, будто она коснулась рукой змеи.

– Козел! Деньги верни! – взвизгнула Тонька и ударила его кулачком в плечо.

От них шарахнулись люди. Послышались какие-то возгласы, в воздухе сгустилась напряженность. Парни переглянулись.

– Ты чего шумишь, пырскалка? – полузадушенным шепотом зашипел Тоньке в ухо тот, кого она ударила. – Какие деньги? Какое что? Вали отсюда, пока цела, а то за козла отвечать придется!

Аня потянула Тоньку за рукав. Никому и ничего не докажешь, даже если позвать милицию, виноватыми все равно останутся они. Деньги уже не вернешь, еще и за школу влетит.

– Пошли, – позвала она подружку, – хватит!

Тонька, даже не оборачиваясь, дернула плечом, сбрасывая ее руку. Она и не собиралась сдаваться.

– Деньги верни, урод! – крикнула она так, что несколько прохожих остановились.

Поток отдыхающих забурлил вокруг них, лица парней вытянулись, поскучнели. Медленно, будто нехотя, они развернулись и, не торопясь, нарочито не спеша, зашагали прочь.

– Стой! – Тонька попыталась схватить одного из них за майку, но рука ее соскользнула, и она упала, неловко подвернув ногу; среди прогуливающихся раздались смешки. Парни переглянулись, перешли на легкую рысцу и через пару секунд исчезли из вида, нырнув в одну из боковых аллей.

Аня подбежала к Тоньке, помогла ей подняться; та снова независимо дернула плечом, но губы уже дрожали, хорошенькое личико было перекошено гримасой плача. Едва сдерживаясь, чтобы самой не разрыдаться, Аня обняла подружку, повела в тень деревьев, подальше от любопытных взглядов. Тонька порывалась сказать что-то, то и дело поднимала заплаканное лицо, но всякий раз запиналась, захлебывалась слезами. Аня вспомнила о пропавших деньгах, о маме, о несбывшихся своих надеждах и тоже заплакала, обняв Тонькины вздрагивающие плечи, уронив на землю рюкзачки.

Сколько времени простояли они так, обнявшись, опираясь друг на дружку? Издалека доносились чьи-то голоса, шум аттракционов, музыка, но все это было не с ними, все это было далеко. Покачиваясь на волнах невидимой реки, плыли они куда-то в потоке забытья, окутанные терпкими ароматами опавшей листвы, прохладой остывающей земли, прощальной нежностью уходящего лета. Время остановилось, и они замерли вместе с ним, убаюканные, покорные, кружась в океане безмолвия, где нет ни мыслей, ни чувств, а есть лишь один прозрачный бесконечный умиротворяющий покой…