Настал полдень; ничего особенного не произошло. Светило жаркое солнце, болели руки и спина, но ничто не всколыхнуло унылую поверхность утренних часов. Не понесла взбесившаяся лошадь пролетку с дочкой президента компании; не прошел по территории директор и не выделил его среди прочих своим наметанным глазом. Не падая духом, Бэзил продолжал упорно трудиться, ведь не стоит ждать многого от первого же рабочего дня!
Ланч он пошел есть в компании Эдди Пармили. Эдди работал здесь в каникулы уже несколько лет; этой осенью он собирался за свой счет поступать в Университет штата. Он с сомнением покачал головой, услышав, что Бэзил собирается заработать на учебу в Йеле.
– Вот что надо делать, – сказал он. – Займи у матери две тысячи долларов, купи двадцать паев в «Плугах и тракторах». Затем иди в банк, возьми в кредит еще две тысячи под эти бумаги и на эти две тысячи купи еще двадцать паев. Год сидишь, ничего не делаешь, а затем уже и думать не придется о том, чтобы самому зарабатывать на Йель!
– Не думаю, что мама даст мне две тысячи долларов.
– Что ж… А я бы поступил именно так!
Если утро было небогато событиями, то день ознаменовался слегка неприятным инцидентом. Бэзил чуть-чуть поднялся по карьерной лестнице – его отправили на крышу грузового вагона помогать приколачивать те самые доски, которые он носил утром. Здесь он обнаружил, что вбивание гвоздя в доску требует большего навыка, нежели вколачивание гвоздиков в стенку; он считал, что справляется вполне сносно, но снизу вдруг донесся сердитый голос:
– Эй, ты! Ну-ка, встань!
Он посмотрел вниз. Там стоял мастер с неприятным багровым лицом.
– Да, ты, в новом комбинезоне! Встань!
Бэзил огляделся, пытаясь понять, не прилег ли кто рядом, но рядом были лишь двое полностью поглощенных работой угрюмых венгров, так что до него понемногу дошло, что обращаются, очевидно, именно к нему.
– Прошу прощения, сэр? – сказал он.
– Вставай на колени или проваливай! Ты на работе или где, черт тебя побери?
Он вбивал гвозди сидя, и мастер, вероятно, подумал, что он просто отлынивает от работы. Бросив еще один взгляд на мастера, он решил воздержаться от объяснения, что сидя чувствует себя более устойчиво, и решил промолчать. Вот в Йеле, наверное, нет никаких железнодорожных мастерских; и с внезапной болью он тут же припомнил зловещее название «Нью-Йорк – Нью-Хейвен – Хартфорд»…
На утро третьего дня, едва он понял, что его комбинезон уже не висит там, где он оставил его вчера вечером, было объявлено, что всех работающих менее шести месяцев сегодня увольняют. Бэзил получил четыре доллара под расчет и лишился комбинезона. Так что знание о том, что гвозди забивают, стоя на коленях, обошлось ему всего лишь в стоимость трамвайного билета.
III
Двоюродный дедушка Бэзила, Бенджамин Рейли, проживал в большом старомодном особняке в старом районе города; туда и прибыл Бэзил вечером того же дня. Это была крайняя мера – Бенджамин Рейли и дедушка Бэзила были братьями и не разговаривали друг с другом вот уже двадцать лет.
Низкорослый и коренастый старик с непроницаемым лицом, скрытым за белой, как у пуделя, бородой, принял его в гостиной. За ним стояла дама лет сорока, полгода назад ставшая его женой, и ее пятнадцатилетняя дочка. Ту ветвь семьи, к которой принадлежал Бэзил, на свадьбу не пригласили, поэтому новых родственников ему до сих пор видеть не приходилось.
