Да уйти это самое простое, а вот остаться и попробовать хоть что-то изменить намного сложнее. Самое сложное в этом простить. Я понимаю их мотивы и всё, что их сподвигло на данный поступок, но принять и простить не могу. На всё нужно время. Здоровье, магия и мой дракон вернулись, но страх до сих пор разъедает душу.
Посмотрела на мужчин, и сама себе пообещала дать им шанс, ведь мы все оказались заложниками ситуации. Шансов у нас было мало с самого начала. Будем искать точки соприкосновения, если, конечно, они честны и не врут сами себе. Ведь как они справедливо заметили, воспитание пальцем не сотрёшь. Смогут ли они увидеть во мне меня настоящую и принять? Или я так и останусь для них Теоной Хаусхолдер, чьё тело занимает чужая душа?
Вздрогнула, вдруг осознав, что забыла своё имя. Я забыла, как меня звали в прошлой жизни, опять Бог играет со мной. Словно мало ему, теперь решил стереть память. Посмотрела растерянно на мужчин, что сидели задумчивые, после моих последних слов. Захотелось выйти на свежий воздух или что-то сломать. Они думают, что их обманули и использовали вслепую. Думают это так просто, умереть, оказаться в чужом мире, подстроиться под чужую культуру и жизненные ценности, принять в качестве мужа не одного, а троих мужчин, довеском взять ещё одного, потому что так надо, традиции. И при этом пытаться быть естественной в то время, когда это идёт вразрез с тем, к чему ты привыкла и знаешь с самого детства.
— Теона, ты побледнела, тебе плохо? – Даниэль смотрел с заботой, чуть закусив губу. – Мы не хотели на тебя давить, если не хочешь, мы не будем настаивать.
— Всё хорошо Дан. Мне просто надо на свежий воздух, — попытка улыбнуться не увенчалась успехом, — составишь компанию?
— С радостью, — он посмотрел на побратимов, — идёмте?
— С тебя экскурсия Фергус, раз уж ты у нас в роли радушного хозяина, — поддержала Дана, видя растерянность мужчин.
— С удовольствием, — расплылся в улыбке, и все расслабленно выдохнули, — мне есть что показать и рассказать.
— Показывай, если никто не против, можно прямо сейчас.
Экскурсия началась едва мы вышли в коридор. Картины, которые я видела по пути в столовую, были непростыми. Их создавали представители семьи. Если это был пейзаж, то создавалось впечатление, что ты смотришь не на картину, а в окно. Листики шевелил ветер, по воде пробегала рябь. Портреты выглядели как фотографии, для меня, а для них как верх мастерства и магического искусства. Попытка объяснить им, что такое фотография, закончилась выводом, что в мире, где я жила, есть магия, просто мы её не понимаем и называем техникой.
Скульптуры и гобелены казались обычными, но в семье, где все обладают магией иллюзий, однозначно утверждать такое нельзя.
Сад мне понравился. Я, можно сказать, в него влюбилась. Вместо, обычных деревьев росли плодовые. Мясистые и сочные викши, что-то среднее между сливой и вишней, ярко-жёлтого цвета, свисали с ветвей и сами просились в рот.
Влюбилась в них с первой ягоды. Пока мы гуляли, мужчины помогали мне их срывать, а Фергус просто светился от счастья.
— Моя мама их очень любила, — произнёс он с улыбкой, — вот отец и приказал, все деревья поменять в саду. Весной, когда сад зацветает, все деревья кажутся белыми, а аромат цветов пьянит.
— Как романтично, — завистливо вздохнула, — попроси слуг собрать немного, из них можно сделать вкусный пирог.
