Наследовали ясность зримого пространства,
Средь странствий всех земных
и мира постоянство,
Фигура их в основе мироздания лежит.
Да что квадрат, он примитивный и простой,
Шутя, любой ребёнок обозначить может,
Но как он многозначен, запредельно сложен,
Начертан будучи Малевича рукой.
И были времена,
где путь казался прям и прост,
Искусство новое хотя рождалось
в трудных муках,
Кульбин брал с честью генеральской
на поруки,
А Ларионов примерял к нему
«Ослиный хвост».
«0,10», «Магазин», «Трамвай»
и проч. вскружили белый свет,
Доступными являя их творцов желанья,
И рушился порядок мирозданья
Для тех,
кто реализму дал торжественный обет.
С мешком, где деньги – Ариадны нить,
По левым Федерациям
склонялся Татлин храбро,
Разбрасывая их, как «Сеятель» у Шадра,
Чтоб новые ростки
в искусстве оплодотворить.
А далее – запрет, молчок, и Ваш, Костаки,
верный угол зренья
Смыл с авангарда с прочею трухой
Кликушества позор,
бессмысленность и ложность обвинений,
Впустив в искусства мир и сложный,
и большой,
Явив его себе и всем другим на удивленье.
Отмыты вновь под слоем клеветы
достоинство и честь
Содружества имён, в анналах быть их право,
Никто не кинет камень в Вас за это,
Боже правый,
Спасибо, не примите лишь за лесть.
Мне трудно оценить Ваш общий вклад,
В патетику не впасть на случай всякий,
Но тем, что Вы с искусством сделали,
Костаки,
Полвека восторгаемся в России мы
на всякий лад.
