Виктор предполагал, что запросы на его характеристики сделаны и в другие места: в школу, в армию, в институт. Он думал, и там найдутся моменты, которые следствие использует не в его пользу. Так, в институте припомнят ему единственную тройку за всё время учёбы по предмету «История коммунистической партии». В школьной характеристике могут отразить его частые драки, не объясняя то, что кулаки он пускал в ход только за правое дело. И, конечно, вспомнят, как учительницу по русскому языку, которая поставила ему двойку за сочинение, назвал дурой. В своём произведении Виктор тогда написал о своей мечте побывать за границей и посмотреть, как живут его сверстники, высказав предположение, что там уроки под керосиновую лампу не делают и в комсомол вступать не заставляют. Виктор спросил тогда учительницу, за что «два». Та ответила: «за взгляды». «Ну и дура», – чуть слышно огрызнулся ученик. Но это было услышано. И, как итог, Никитин оказался в кабинете директора школы, где ему пришлось просить прощения у Василисы Петровны, правда, благодаря которой в его аттестате зрелости красуется пять баллов.
«А вот из армии характеристика должна быть положительной, – подумал Виктор, – за успехи в боевой и политической подготовке он командованием был награждён краткосрочным отпуском».
Никитин встал с нар и посмотрел в окно. За ним была ночь и свобода. Мысли, словно юла, вертелись в голове, постоянно возвращая его к воспоминаниям о Люде. Виктор думал: вот человек, ради которого он готов умереть, и его счастье заключается в любви к этому человеку. В ту первую ночь любви они страстно хотели зачать ребёнка, и Виктор был уверен, что это произошло. Теперь эта мысль его согревала в холодной одиночной камере.
10
Никитин вздрогнул от внутреннего толчка и проснулся. А через минуту в маленьком приёмнике заиграл гимн Советского Союза. В музыке чувствовалась мощь государства, способного уничтожить любого агрессора и перемолоть в своих карательных жерновах такого простого человека, как Виктор, не почувствовав этого.
Никитин привёл себя в порядок, сделал гимнастику и стал ходить по камере, вспоминая сон, который приснился под утро. В нём он бежал по льдинам, плывущим по реке, и этим льдинам не было конца. В какой-то момент Виктор поскользнулся и слетел в воду. Холода он не почувствовал, но его сковал страх перед наползающей ледяной глыбой. Никитин делал попытки вскарабкаться на льдину, но каждый раз соскальзывал в воду. И когда силы были уже на исходе, и ледяная глыба грозила вот-вот его накрыть, он проснулся. Сон ничего хорошего не предвещал, и Никитин решил готовить себя к худшему варианту, в том числе и к смерти, чтобы в конце отмеренной ему жизни выглядеть достойно, а не дрожащей от страха тварью. Ни при каких обстоятельствах он не станет на колени, не будет издавать душераздирающие вопли о пощаде, но будет настойчиво требовать соблюдения его законных прав и интересов. Виктор прислушался. По радио диктор говорил об успехах перестройки. «Может быть, теперь народ вздохнёт полной грудью, – подумал Никитин, – но с другой стороны, если маховик гласности, свободы, демократии раскрутится в такой огромной стране, как СССР, то это может обернуться непредсказуемыми последствиями. Кнут и надёжные тормоза обязательно должны присутствовать в любом государственном механизме. Но какое ему сейчас до этого дела, когда его жизнь висит на волоске». У Виктора на глазах навернулись слёзы, оттого что он больше не увидит свою любимую девушку, не прокатится на своём «Москвиче» по улицам города, оттого что его просто не будет среди людей, строящих своё светлое будущее.
