– Тогда и вернёмся к этому вопросу, – адвокат с укором посмотрел на подзащитного.
– Следующий вопрос. Шесть лет назад вы привлекались к административной ответственности за мелкое хулиганство. Расскажите, что тогда произошло? – следователь выжидающе уставился на жертву.
Александр Дмитриевич опять сделал замечание:
– Михаил Валерьевич, это к делу не относится.
– Я должен выяснить все факты, имеющие отношение к обвиняемому, в том числе и те, которые характеризуют его как человека. Итак, я слушаю, гражданин Никитин.
Парень наморщил лоб.
– Я тогда с ребятами в парке отмечал День танкиста. Сам я непьющий, но в тот день немного перебрал и поспорил с друзьями, что залезу на дерево и прокричу оттуда, что танковые войска лучшие в стране. Ребята проспорили, а меня за крики забрали в милицию и оштрафовали за нарушение общественного порядка.
– Ну что же, так и запишем в протоколе. Имеется ещё один вопрос. В вашей комнате во время обыска обнаружили рисунки, порочащие наше общество. Это вы их нарисовали?
Виктор хмыкнул.
– Да, это моё увлечение, но никого и ничто я не порочил. Да, там есть рисунки на злободневную тему. Например, как в очереди в винный отдел люди ползут по головам друг друга, чтобы купить вина. Но это действительность. Я теперь начал понимать вас, гражданин следователь: вы хотите из меня сделать монстра, способного совершить злодеяние, но вы ошибаетесь. Я никого не убивал, и тем более женщину.
Следователь дёрнул щекой.
– Позвольте здесь выводы делать мне, а ваша задача честно отвечать на вопросы, которых на сегодня у меня к вам больше нет. Можете пообщаться со своим адвокатом. У вас для этого есть время, но после того как прочитаете протокол допроса и его подпишите.
Когда следователь вышел, Александр Дмитриевич спросил:
– Как вы себя чувствуете, Виктор Фёдорович?
– Как может чувствовать себя человек, на шее которого всё сильнее затягивается удавка? Но я держусь, и вера в справедливость меня пока не покидает. Хотя я уверен, что каждый человек, даже находящийся на смертном одре, надеется ещё пожить. Так и я живу надеждой. А физически я себя чувствую хорошо, по утрам делаю зарядку.
– Это правильно. Я со своей стороны хочу сделать запросы на характеристики в те места, откуда можно ожидать положительные отзывы о вас.
Виктор печально улыбнулся.
– Характеристика – это субъективная оценка, зависящая от взглядов, принципов, настроения человека, который её даёт. И можно какое-то событие, произошедшее в моей жизни обернуть или во вред мне, или на пользу. Например, в школе я часто дрался за справедливость, но это можно подать как хулиганство. Или на заводе я добросовестно работал, но при этом высказывал кое-какие критические замечания в адрес руководства и уверен, что наш парторг расшибётся в лепёшку, но добьётся отрицательной для меня характеристики.
– Тем не менее, давайте подумаем, куда мы можем послать запросы.
– Думать не будем. Смело посылайте запрос в танковый полк, где я служил, и в родной колхоз, где рос на виду у всех земляков.
– Хорошо, так и сделаем. Надеюсь, ваши друзья тоже что-то предпринимают по поиску доказательств вашей невиновности. Потом мы все собранные документы приобщим к делу. Ну что же, на сегодня всё. Мне только остаётся пожелать вам присутствия духа.
– Человек ко всему привыкает, но я не теряю надежды, конечно, не исключая худший для себя вариант. Радует то, что в отношении меня не применяют физического насилия. Ведь я вину не признаю.
