– Прекрасно, – суровым ровным голосом сказал Муртазин. – Когда научишься ещё лучше свистеть, зайдёшь ко мне. Может, премию заслужишь. Иди…
Назиров готов был сквозь бетонный пол провалиться. Когда Аухадиев отошёл на достаточное расстояние, Муртазин повернулся к начальнику цеха.
– Ваш?
– Да, Хасан Шакирович. Мой… Наладчик.
– И вы терпите в своём цеху таких пьяниц и бездельников?
– Лучший наладчик у нас, Хасан Шакирович.
– Не верю!..
Муртазин прошёл дальше и остановился у группы фрезерных станков, расположенных в самом нелепом порядке.
– Кто же это умудрился их так расставить? – удивился Муртазин. – Ведь они как гири на ваших ногах.
– Знаем, – ответил Назиров. Он уже немного пришёл в себя. – Но если уж делать перестановку, то не только этих трёх-четырёх станков. Это нам ничего не даст. Весь цех надо реконструировать. У нас есть готовое предложение на этот счёт. Разрешите зайти к вам специально.
Несколько мгновений Муртазин не сводил с Назирова своего прямого, твёрдого взгляда, словно взвешивал: есть ли что стоящее за душой у этого молодого, но, кажется, довольно смело мыслящего инженера?
– Хорошо, – сказал он наконец. – Сегодня я собираю всех руководителей завода. Там и доложите.
Муртазин уже шагал дальше, часто останавливаясь, расспрашивая, делая замечания. Обратил внимание на стенную газету, висевшую возле конторки. Быстро пробежал её глазами. Потом спросил Назирова:
– А вы читаете свою газету?
Назиров покраснел.
– Сознайтесь, не читаете? – И Муртазин, словно в доказательство, вынул из кармана карандаш и аккуратно исправил две-три орфографические ошибки.
Когда директор и главный инженер вышли из цеха, Назиров помчался к поточной линии пробирать токарей.
– Каждый день долблю, что нужно соблюдать идеальную чистоту. А вы… – ноздри у Назирова раздулись, – вы здесь поганое болото развели! Сказали механику!.. А сами что? Или рук нет? Исправить шланг – это же минутное дело!
Назиров расстроился. Очутиться перед новым директором в положении мальчишки!.. Но, вспомнив, что сборочному цеху требуются картеры, торопливым шагом направился к токарю-расточнику Саше Уварову. Саша Уваров со своим сменщиком с трудом поспевали за две смены сдавать по одному картеру. А сборочный цех подгонял – без картеров там нечего было делать. Назиров постоял некоторое время молча, наблюдая за работой Уварова, потом спросил:
– Ну как, Саша, справишься к концу смены?
Уваров, приземистый толстяк, поразительно смахивавший на медвежонка, почесав затылок, неторопливо ответил:
– Думаю справиться, только вот сборщики спокойно работать не дают. Терпеть не могу, товарищ начальник, когда во время работы тянут за полу.
Назиров повернулся и очутился лицом к лицу с начальником сборочного цеха. На голове у того торчала помятая шляпа, с которой он не расставался зимой и летом. Длинная худая шея, покатые плечи. На вытянутый острый нос были насажены какого-то диковинного фасона очки с очень большими и очень толстыми стёклами. «Японские!» – утверждал их владелец.
Назиров уважал этого человека, который был намного старше его, за практический опыт, но недолюбливал за то, что он вечно петлял как заяц по механическому цеху. Из-за этого между ними довольно часто бывали стычки. Не обошлось без неё и сегодня. При виде начальника сборочного цеха Назиров, который и без того был не в духе после обхода нового директора, вспыхнул и сгоряча наговорил много лишнего, вплоть до того, что запретил впредь ногой ступать в механический цех.
