– Эх, Галимджан Нигметджанович, ну почему вы такой?!
Она произнесла эти слова так горячо и неожиданно, что Галимджан даже смутился, потом, улыбаясь, спросил:
– Какой же это «такой»?
В конторе начальника цеха они были одни. Светлана возбуждена, лицо горит, в глазах мелькают огоньки. Через маленькое окно комнаты она то и дело взглядывает на ближайший угол огромного цеха. Но там всё в порядке. Десятки рабочих склонились над станками, слышно, как точат, режут, шлифуют. Иногда вспыхивают и осыпаются снопы искр. Над станками равномерно движется умный, словно живой, конвейер: в определённых местах он замедляет бег, чтобы рабочие успели снять с ленты нужные детали. На улице ещё светло, но в цехе горит яркий свет.
– Как бы это сказать… – волнуется Светлана. – Вас, заслуженного человека, игнорируют, не исключено, что над вашим доверием и простодушием тайно посмеиваются… Нет, я бы не выдержала этого!
– Светлана, кто же это тайно посмеивается надо мной? – всё ещё не скрывая собственной лёгкой усмешки, спросил Галимджан.
– Да всё тот же Исрафил Дидаров! – выкрикнула Светлана. – Я только что схватилась с ним. Он ведь все наши новшества, даже вот этот конвейер, готов себе приписать… Вы вместе с другими трудились над усовершенствованием машины, а кто назван в газетной статье?! И вы молчите!..
– Не горячитесь, Светлана Ивановна, – уже серьёзно возразил Галимджан. – Во-первых, я не молчу. Я говорил с Исрафилом. Ну, не о себе, конечно. Статья действительно однобокая. Но ведь Исрафил признал это на совещании и объяснил, почему так получилось. Вы же присутствовали, слышали. Во-вторых, главный инженер выступил после моего серьёзного разговора с ним.
– Он был неискренен! – не уступала Нилина.
– Вот вы и заявили бы об этом на совещании, если уверены в неискренности Дидарова, – спокойно заметил Галимджан.
– И заявила бы!.. Но я ещё молода, Галимджан Нигметджанович. Меня могли неправильно понять.
– Пожалуй, верно, – согласился Галимджан. Помолчав минуту, вдруг сказал, должно быть думая, что признание его многое объяснит Светлане: – Исрафил Дидаров мой фронтовой друг.
– Ваш друг?! – с негодованием воскликнула она.
Вскочила с места, выбежала из конторы. Послышался звонкий топот её каблучков по железной лесенке, – казалось, это бьётся её взволнованное сердце.
Через окошечко Галимджан посмотрел ей вслед, покачал головой.
Между тем в цехе всё шло своим чередом. Человеку несведущему вряд ли возможно было уловить ритм сложного труда. Рабочие двигались словно бы не спеша. А на самом деле всё в цехе было точно согласовано с общим ходом дела. Рабочие принимали детали с конвейера именно в тот момент, когда нужно было; обработав, возвращали детали на конвейер тоже в рассчитанные секунды, чтобы подача этих деталей ни на миг не опоздала к следующей операции.
Как бы много личных усилий каждого отдельного человека ни было вложено здесь, выполненная в цехе работа – это результат общего труда, плод деятельности всего заводского коллектива. В этом мощь и жизненность гигантского завода. Разве для Галимджана и для тысяч таких же работников, как он, не является счастьем чувство близкой причастности, слитности с этим грандиозным процессом! По совести говоря, это и было одной из главных причин того, что Галимджан не захотел уйти из цеха. Об этом ведь не скажешь громко, так, чтобы все люди слышали, в том числе и эта славная девушка Светлана. Да и зачем говорить, объяснять? Достаточно того, что сам он понимает всю глубину и важность этих мыслей и чувств. И не один он обладает этими духовными сокровищами.
