Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник) - страница 54

Как видно из приведенных выше примеров, при опознаниях, проводимых в указанных условиях, практически соблюдались все тактические элементы, составляющие регламентированный уголовно-процессуальным законом порядок производства опознания личности, за исключением, может быть, лишь одного из них: предложения опознаваемому перед началом опознания занять любое место среди предъявляемых лиц. Этот тактический элемент, как нам кажется, направлен на искусственное обеспечение условий проведения опознания, наиболее благоприятных для опознаваемого. При опознаниях, проводимых в указанных условиях, опознаваемый априори находится в естественных, наиболее благоприятных для себя с этой точки зрения условиях, полностью компенсирующих невыполнение предусмотренной уголовно-процессуальным кодексом формы данного тактического элемента. Отметим также, что до включения в УПК опознания как самостоятельного следственного действия и процессуальной регламентации порядка его производства судебная практика шла по пути признания за опознанием доказательственной силы при проведении его в условиях, гарантирующих объективность опознающего. «Опознание как доказательство, – отметила Уголовная Судебная Коллегия Верховного суда РСФСР 14 декабря 1946 года в определении по делу О., – может быть положено в основу обвинения, если опознание было проведено с соблюдением условий, гарантирующих объективность опознающего и достоверность его показаний» [149, 128]. Аналогичное требование к порядку проведения опознания содержалось и в другом определении Коллегии от 5 апреля 1947 года по делу Р. и др. [149].

Изложенное, на наш взгляд, позволяет прийти к обоснованному выводу о правомерности производства подобного рода опознаний в исключительных случаях[29].

Опознание, как тактический элемент, осуществляемый в процессе производства оперативных и розыскных мероприятий, существует в настоящее время в формах тактического приема и криминалистических рекомендаций по его использованию. Однако представляется, что эти формы находятся в противоречии с содержанием такого рода опознаний, проводимых без соблюдения процессуальной формы порядка производства опознания, предусмотренного ст. 164–165 УПК, что придает этому действию в некотором роде двусмысленный характер. С одной стороны, судебная практика идет по пути признания доказательственного значения за опознанием, проведенного с практическим применением тактических элементов, содержащихся в указанных статьях уголовно-процессуального кодекса. С другой стороны, отсутствие в уголовно-процессуальном законе нормы, закрепляющей его правомерность в исключительных случаях, на практике признается как препятствие к его проведению даже в совершенно необходимых случаях, или же влечет вслед за проведением рассматриваемого (вида опознания осуществление «официального» опознания, которое по очевидным причинам по существу сводится к простой инсценировке этого важного следственного действия. На ошибочность и недопустимость производства официального опознания после опознания, проведенного при осуществлении оперативно-розыскных (мероприятий, неоднократно указывали Верховные Суды СССР и РСФСР[30].

Путем разрешения такого рода противоречий, как неоднократно отмечалось выше, является процессуальное закрепление отмеченной особенности его производства (невозможности предложения опознаваемому занять любое место среди предъявляемых лиц). Формой такого процессуального закрепления может явиться соответствующее дополнение ст. 165 УПК и изложение ч. 2 этой статьи в следующей редакции: «Перед началом опознания опознаваемому предлагается занять любое место среди предъявляемых лиц, что отмечается в протоколе. Это правило не распространяется на опознание, проводимое при осуществлении розыскных мероприятий».