Если, таким образом, познание подобно принципу, то теперь оно обусловлено началом. И если мышление есть мышление познания, то оно имеет свое основание и причину в мышлении о истоке. До тех пор, пока порождение не было понято в этой краткости как порождение происхождения, до тех пор мышление через порождение не могло достичь четкой методической определенности. Образность осталась. Теперь можно отбросить образное выражение. Мышление – это мышление о происхождении. Ничто не может быть дано истоку. Принцип – это обоснование в буквальной точности. Основание должно стать истоком. Если, в противном случае, мышление должно обнаружить бытие в истоке, то это бытие не должно иметь никакого, никакого другого основания, кроме того, которое мышление способно заложить для него. Только как мышление о происхождении чистое мышление становится истинным.
Поэтому логика должна стать логикой происхождения. Ибо исток – это не только необходимое начало мысли, но и во всем прогрессе оно должно действовать как движущий принцип. Все чистые познания должны быть модификациями принципа происхождения. В противном случае они не имели бы самостоятельного, а только производного значения. Поэтому логика происхождения должна иметь место как таковая во всей своей структуре. Во всех чистых познаниях, которые она удостоверяет как принципы, должен преобладать принцип происхождения. Таким образом, логика происхождения становится логикой чистого познания.
Это и есть та новая форма, которую мы хотим попытаться придать логике здесь. И не только новую форму, но и новое основание: основание, которое признано в новой науке, но не признано в качестве основания в прежней логике. Если бы нам не удалось установить это основание как основание логики, судьба проблемы не была бы решена. Она должна была бы только ожидать нового рассмотрения; но проблема ее происхождения осталась бы непоколебимой.
Мы можем более точно обозначить отношение производимой здесь работы к провозглашенной здесь проблеме логики. Предпринятая здесь попытка решения является лишь вкладом и может быть только вкладом. Как безусловно логика имеет вечную историю, так безусловно принцип происхождения является вечным принципом логики. Но до тех пор, пока логика еще не утвердила свой центр в чистом знании происхождения, до тех пор она еще не уверилась в вечности своей задачи. Поэтому вклад – это новое основание. В силу происхождения, как чистого познания, логика есть логика чистого познания.
Соответственно, эта непосредственная связь между логикой и познанием должна быть точно сформулирована. Другая дисциплина, другой способ исследования не должны быть отданы на откуп логике. Она не нуждается в хозяине и не нуждается в помощнике. Так называемая эпистемология – это неясное название. Познание там понимается в третьем значении познания, или не понимается, а трактуется. Но даже критика не выдерживает. Кант мог и был вынужден вызвать ее, потому что он предшествовал логике учением о чистой чувственности. Мы можем, мы должны привлечь саму логику в качестве критики. Ибо она означает для нас логику происхождения. А мы требуем происхождения во всех чистых познаниях. Мышление – это мышление происхождения. Таким образом, мышление есть мышление познания. И если иная логика есть логика мышления, то она, и только она, и она сама по себе есть логика чистого познания. Мышление происхождения наделило чистое мышление этим звучным правом. А исполнение этого права – задача логики чистого познания.
