– Тебе придется пройти со мной, – сказал контролер. – На первой станции я тебя высажу вместе с твоей рыбой.
– Господин контролер! – взмолился Пранас, но тот и слышать не хотел.
– Пошли! Пошли!
Пранас встал и, опустив голову, поплелся за клещами.
– Не выгоняйте его! – закричал я. – Не высаживайте! Ему очень надо в город. У него отец в тюрьме.
Бабушка побледнела и снова улыбнулась приземистому своей вымученной улыбкой. На Пранаса уставился весь вагон: наш сосед в вонючей овчине, солдатик со своей девицей и две монахини в белых воротничках и с маленькими крестиками на шее.
Поезд замедлил ход. Видно, приближалась остановка. Контролер повел Пранаса через весь вагон к выходу. Я сорвался с места и бросился за ним. Бабушка даже не успела ужаснуться.
В тамбуре приземистый спросил:
– А твой отец кто?
– Столяр.
– Столяру в тюрьме нечего делать. Столяр должен столярничать, – сказал контролер.
…Поезд остановился на маленьком полустанке.
– Я тебя, пожалуй, высажу в другом месте, – сказал контролер Пранасу. – Тут тебе будет скучно.
Мы стояли в тамбуре и молчали. Ветер трепал наши волосы, а мимо летели усадьбы, речушки со своими лещами и щуками, проносились леса, усыпанные грибами и ягодами, куда-то бежал проселок, а сердце снова полнилось радостью, потому что Господь Бог и создал его для этого. Для чего же еще?
Когда мы вышли из вагона, в нос сразу ударил запах города: пахло дымом, каменным углем и чужбиной.
На вокзальной площади томились извозчики. Они ждали ездоков, но толпа проплывала мимо, толкаясь и поругиваясь, волоча свои мешки, баулы, чемоданы, застывая на миг, чтобы передохнуть, и снова торопясь куда глаза глядят. От толчеи, от сверкания крестов, от позолоты вывесок, от извозчичьих пролеток, от разнаряженных пешеходов в котелках и шляпках кружилась голова.
– Спроси, как нам пройти на Мельничную улицу? – сказала бабушка, когда мы остановились напротив булочной.
– Я зайду в булочную.
– Только быстро!..
В булочной пахло раем.
– Тебе что, мальчик?
– Улица мне нужна, – облизал я пересохшие губы.
– Улицей мы не торгуем, – рассмеялся булочник. – Какая тебе нужна?
– Мельничная.
– Мельничная? Да сразу за водокачкой, – ответил булочник. – А ты кто, приезжий? – Он скучал и хотел с кем-нибудь отвести душу.
– Да.
– Откуда?
Я сказал, и добродушный булочник всплеснул руками.
– Ты там такого Переца знаешь?
– Нет.
– Видно, помер старик, – весело продолжал булочник. – Я когда-то у него работал, у окаянного. Ох и паразит был!
Булочник еще что-то спросил про Переца, про этого паразита окаянного, но я его не знал. Я глядел на полки, уставленные всякими пряностями, кренделями и баранками, вдыхал райский запах корицы и изюма, судорожно глотал слюну и не стыдился этого. «Почему, – размышлял я, – за все вкусные вещи на свете надо платить, а всякая дрянь достается тебе задарма?» Булочник, должно быть, заметил, как у меня кадык ходит – ну точно поплавок удочки, когда рыба схватит наживу! – и протянул мне с полки крендель, обсыпанный сахаром.
– Мельничная улица за водокачкой, – сказал я бабушке, вгрызаясь в крендель.
– Ты попрошайка, – пристыдила меня старуха. – Теперь сбегай спроси, где эта водокачка, получишь еще один крендель.
– Ну уж водокачка – не иголка. Ее мы и сами найдем, – сказал я и обернулся.
Возле магазина, где продавали готовые пальто, взад и вперед расхаживал Пранас со своей рыбой.
– Позови его! – сердито сказала бабушка, и ее взгляд пересек улицу. – Пропадет он один в городе.
