Избранные труды (сборник) - страница 90

Правильно пишет А. Сахаров, что систематичность, указанная в ст. 109 УК, не имеет самостоятельного значения, если в результате ее ущерб оказался незначительным. Он приводит определение Верховного Суда СССР от 11 июля 1953 г. по делу М-о, где говорится: «В приговоре суда правильно указано, что урожай чумизы был оприходован с опозданием, акты о гибели урожая составлялись не всегда своевременно, трактор, принадлежащий станции, был передан Бабинецкой школе ветфельдшеров без оформления актом. Коллегия считает, что эти упущения ввиду их малозначительности и отсутствия вредных последствий не образуют состава уголовно наказуемого деяния».[296]

В деле М-о, таким образом, имелись признаки систематичности злоупотребления властью, но так как повторные или систематичные дисциплинарные или административные проступки не могут образовать преступления, дело было прекращено за малозначительностью деяния[297].

Указание в воинских преступлениях на место и время совершения преступления как на признаки, отграничивающие преступление от дисциплинарного проступка, также могут быть поняты лишь в связи с вредными последствиями. Неисполнение или ненадлежащее исполнение приказа командования в военное время может повести за собой такие серьезные и подчас неожиданные тяжкие последствия, которые в первый момент даже нельзя было предвидеть. В боевой обстановке самое, казалось бы, незначительное нарушение воинской дисциплины может привести к гибели людей и к другим самым различным тяжелым последствиям.

В административном законодательстве между административными нарушениями и преступлениями грань четко проводится по тяжести причиненных лицом вредных последствий. Так, в «Правилах пользования трамваем в г. Москве», утвержденных Мосгорисполкомом 13 января 1956 г. за № 3/6, в §V «Ответственность пассажиров», в ст. 17 говорится: «В случаях, когда нарушение повлекло тяжелые последствия, виновные отвечают в уголовном порядке». Аналогичное положение содержат и «Правила пользования троллейбусами в г. Москве» от 13 января 1956 г.

Судебная практика последовательно признает критерием разграничения преступления от дисциплинарного проступка и иных правонарушений не только тяжесть фактически причиненных вредных последствий, но и тяжесть возможных последствий, не причиненных по не зависящим от лица обстоятельствам[298].

Так, в одном из своих определений Верховный Суд СССР признал, что вопрос об ответственности лица, виновного в несоблюдении правил пожарной безопасности, может стоять независимо от наступления последствий нарушения этих правил. В то же время совершенно очевидно, что суждение о характере ответственности – дисциплинарной или уголовной, которую должно нести это должностное лицо, и о степени его ответственности не могут быть одинаковы в том и другом случае.

По делу С. Верховный Суд СССР в определении от 9 мая 1956 г. указал, что служебные проступки должностного лица, не причинившие вреда и лишенные корыстной цели, не должны квалифицироваться как должностное преступление и могут лишь повлечь дисциплинарную ответственность[299].

В советской уголовно-правовой теории всегда господствовало мнение, что отсутствие вредных последствий есть один из самых существенных признаков, отличающих должностные упущения и проступки от должностных преступлений[300]. Природа административных и гражданских правонарушений в их отношении к преступлению аналогична природе дисциплинарного проступка. Поэтому приведенное положение полностью применимо к разграничению этих правонарушений от преступлений.