Избранные труды. Том I - страница 44

Что же касается самой эффективности правовой нормы, ее содержания, то она заключается, как нам представляется, в ее собственных, внутренних качественных свойствах, вне которых «вещь… есть ничто»[104]. Именно благодаря таким свойствам правовая норма и оказывается способной благотворно (положительно) воздействовать на регулируемые ею общественные отношения. Видимо, это и имелось в виду авторами, понимавшими эффективность как целесообразность, правильность, обоснованность правовых норм[105]. Но «сущность должна являться…»[106]. Отсюда «жизнь права не только в его существовании, но и в функционировании, реализации, лишь в движении права от возможности к действительности, в воплощении правовых установлений, в регулируемых отношениях обнаруживается его назначение, действенность, эффективность»[107]. Поэтому эффективность правовой нормы не может рассматриваться изолированно от конкретных социальных условий ее действия (жизни).

Будучи обусловленными объективными закономерностями и потребностями социального прогресса, социалистические правовые нормы по своему характеру должны соответствовать тому уровню правосознания, правовой культуры и правореализации, который реально существует в стране в период их функционирования. Следовательно, при определении эффективности правового установления необходимо учитывать как уровень регулирования соответствующих общественных отношений (регулятивная функция права), так и то, какое влияние оказали и оказывают эти установления на внутренний мир людей (воспитательная функция права). Регулятивное и воспитательное воздействие права в реальной жизни вызывает (не может не вызвать) определенные издержки морального, материального и иного порядка, которые также оказывают влияние на эффективность правового установления. Попытки отрывать подобные затраты от понимания эффективности, как это имеет место в суждениях отдельных авторов[108], представляются бесплодными уже в силу того, что жизнь закона предполагает не что иное, как его жизнедеятельность. Жизнедеятельность же любого организма всегда связана с известными тратами, расходами. Другое дело, что такие издержки должны быть как можно более минимальными, менее значимыми. Но вне зависимости от своего размера они не могут не рассматриваться как один из внутренних компонентов эффективности правовой нормы.

Изложенное и привело нас к выводу о том, что эффективность правовой нормы есть ее внутреннее свойство, ее потенциальная сила, качественный компонент, выражающийся в способности при минимальных социальных издержках обеспечить достижение тех целей, которые поставлены перед данной нормой[109]. Такое понимание эффективности правовых норм вполне приемлемо и при определении эффективности норм отдельных отраслей советского социалистического права, в том числе и уголовно-процессуального, с учетом, естественно, специфики регулируемых ими общественных отношений.

Здесь, однако, следует, прежде всего, отметить, что в отличие, например, от норм материального уголовного права, нормы уголовно-процессуального права в каждом отдельном случае их применения «не закрепляют (отменяют, ограничивают и т. п.) фактически сложившиеся правовые отношения, а создают новые»