Избранные труды. Том I - страница 69

Исходя из сказанного, представляется более приемлемым определение мер пресечения как принудительных средств уголовно-процессуального характера, применяемых в строго указанных в законе случаях органами дознания, следствия и прокуратуры к обвиняемому (в определенных случаях также к подозреваемому), а судом – к подсудимому и осужденному (до вступления приговора в законную силу) и имеющих целей целью пресечь таким лицам возможность уклонения от следствия и суда, воспрепятствовать установлению по делу объективной истины или продолжить преступную деятельность, а также обеспечить исполнение приговора в части уголовного наказания.

Законодатель исходит из того, что избрание меры пресечения есть право, а не обязанность уполномоченного на это лица. Его решение зависит от множества факторов, носящих объективный и субъективный характер (тяжесть преступления, индивидуальные особенности подвергаемого воздействию мер пресечения лица и т. д.). Но применение любой меры пресечения всегда связано с ущемлением личной свободы гражданина и в силу этого может иметь место лишь при наличии действительной на то необходимости, строго по указанным в законе основаниям и с соблюдением определенного процессуального порядка. При этом в основе решения о применении той или иной меры пресечения всегда должна лежать совокупность конкретных реальных фактических данных (доказательств), свидетельствующих о необходимости предотвращения ненадлежащего поведения обвиняемого (подозреваемого)[191].

При отсутствии оснований, делающих необходимым применение мер пресечения, у обвиняемого (но не у подозреваемого) может быть отобрано обязательство являться по вызовам следственно-прокурорских и судебных органов и сообщать им о перемене места жительства. Такое обязательство не ограничивает свободы передвижения обвиняемого. Нарушение его может повлечь за собой привод обвиняемого или применение к нему меры пресечения. Практика отобрания таких обязательств, по нашим данным, незначительна и не превышает одного процента к числу случаев применения мер пресечения. Случаев нарушения данного обязательства не установлено. В последующем, после предания обвиняемого суду, такое обязательство всегда изменялось на такую меру пресечения, как подписка о невыезде.

Основы в ст. 33 в качестве мер пресечения предусматривают подписку о невыезде, личное поручительство, поручительство общественной организации и заключение под стражу. Вместе с тем Основы указывают, что законодательством союзных республик могут быть определены и иные меры пресечения. Во исполнение этого уголовно-процессуальные кодексы всех союзных республик предусмотрели дополнительно такие меры пресечения, как наблюдение командования воинской части (ст. 100 УПК РСФСР, ст. 96 УПК Белорусской ССР и др.) и отдача несовершеннолетних под присмотр родителей, опекунов, попечителей, администрации детских учреждений (ст. 394 УПК РСФСР, ст. 97 УПК Белорусской ССР и др.), а УПК РСФСР (ст. 99) и Таджикской ССР (ст. 82), наряду со всеми названными, предусмотрели в качестве меры пресечения еще и залог.

Отмеченная система мер пресечения вполне удовлетворяет потребностям практики. Об этом свидетельствует и тот факт, что из 72 опрошенных по данному вопросу следователей лишь один ответил, что в целом названная система «слабо гарантирует возможность пресечения ненадлежащего поведения обвиняемого». Но конкретных предложений по совершенствованию системы мер пресечения этот следователь не внес