Торгаш почуял интерес покупателя, и в его глазах книга резко подорожала.
– Ну и ладненько. Тогда, учитывая, что это писано в монастыре Кларандо, почитай, что семьсот лет назад. Честно скажу большой раритет. Сегодня сложно найти, да что сложно, невозможно найти список более подробный, и почти без ошибок…
– Цена! – потеряв терпение спросил Амадо.
– Ну так я к тому и веду… – хитро улыбаясь, продолжил торгаш.
– Крапор, не трать мое время, я его куплю! «Назови цену!» – твердо сказал Родриго.
Глаза человека жестко уставились на хозяина лавки.
Карлик посмотрел в них, и спрятав желтоватые радужки покрасневших от пыли глаз, принялся, что-то шептать себе под нос. Создавалось ощущение, что в его голове происходят сложнейшие расчеты.
– Сто золотых!
Торгаш объявил цену с таким видом, словно отдает за бесценок жемчужину своего собрания редкостей, и то лишь из глубочайшего расположения к покупателю.
Амадо покачал головой, и ехидно улыбаясь достал кошель. Взвесив мешочек на руке, покупатель удовлетворенно кивнул и швырнул его на стол. Затем вытащил из-за пояса еще десять монет и ссыпал золотые к кошелю.
– Ну вот и славно! – почти пропел Крапор, потирая руки.
В этот момент Амадо заметил, что у него и правда семь пальцев на правой ладони.
***
Язык манускрипта оказался хорошо знаком Родриго, им пользовались в проклятом городе Нгеве, еще до падения королевства. Переписчик подошел к тексту с любовью. Настолько полной копии, ему никогда раньше не приходилось видеть, тут карлик не соврал.
Утром Гюло с удивлением узнал, что его приятель решил отправиться в империю Ришам. Расспросы ни к чему не привели, Амадо хмуро отмалчивался. Молодой царедворец уже привык к природной скрытности бывшего коннетабля, поэтому нисколько не удивился, лишь пожалел, что придется расставаться. Гюло привык к их неспешным беседам, где больше говорил он, а Амадо внимательно слушал, изредка вставляя странные фразы, сильно смахивающие на воспоминание о чем-то давно утраченном.
Несмотря на привычку расставаться, Родриго тоже жалел, что их совместная дорога подошла к концу. Теперь предстоял путь в одиночестве, путь к призракам прошлого.
***
Ришам встретил Амадо запахом специй, шумом базара, и нещадно палящим солнцем. Не задерживаясь в порту, он отправился в глубь империи намереваясь за месяц достичь края пустыни Кумаран. Желая слиться с местными, Амадо решил наняться охранником в караван. Превратившись в обычного наемника с востока, ничем не отличимого среди тысяч наемников со всего света, что зарабатывали на охране купеческих караванов, или на грабежах караванов конкурентов нанимателя, он вышел из Венама вместе с караваном купца Мусир Нуха. Мусир торговал специями с народами Севера, обменивая экзотический товар на солнечный камень, и пушнину. Возвращаясь из дальних походов, купец продавал в собственной лавке экзотические для Ришама меха, и дорогущий солнечный камень, получая приличный навар. Его лавка в Венаме уже девяносто лет располагалась на центральной площади портового города. И не считая последних пятнадцати лет, приносила хороший доход семье Нусира. Все пошло наперекосяк с тех пор, как империя лишилась своего правителя Золиды Седьмого, который погиб в Священном походе. После гибели императора страну наводнили эльфийские наместники, называвшие себя айларами. С приходом остроухих торговля с каждым годом стала приносить все меньше прибыли, налоги, введенные эльфийской администрацией, задушили купечество. Нуха пытался бросить свое дело, но эльфы запретили переход в другое состояние. Айлары руками местных раджпутов в первый же год провели перепись населения Ришама. По итогам обложив жителей империи подушной податью, жестко увязанной с родом занятия. Поэтому самовольно переходить из одного сословия в другое запрещалось.
