***
Сложно понять, что его более отвращало, в рабском состоянии. Толи то, что его воспринимали как вещь, толи то, что он оказался на удивление низкой цены. С ним особо не церемонились. Спина ныла от постоянного общения с плетью, еды не давали, воды давали мало, и плохого качества. Он стоил дешево и на него не тратились. Неделя пути показалась годом, а невольничий рынок райским уголком. Здесь от палящего солнца прикрывал навес, их покормили и дали в волю напиться.
Девушек раскупали охотно, с жаром торгуясь, иногда переходя на личности. Хорошо шли темнокожие, затем пошли белые, под конец выставили элиту, образованных рабов. К удивлению, Амадо они разошлись без особого ажиотажа. Он все ждал, когда очередь дойдет до него, надеясь, что ему повезет и его купит какой-нибудь образованный богач. Однако торги закончились и всех оставшихся погнали в помещение с зарешеченными окнами и железными дверями.
Рядом лежал истощенный мужичок, он посмотрел потухшим взглядом на Амадо и неожиданно улыбнулся почти беззубым ртом.
– Что солдатик пропали мы с тобой? – толи спросил, толи заверил мужичок.
– В каком смысле пропали? – непонимающе переспросил Амадо.
– Так мы теперь с тобой будем на галерах отрабатывать потраченные на нас деньги – с грустью сказал мужик. – Мало кто выдерживает больше месяца. Мы бросовый товар, нас не жалко. Знаешь почему река Умага, зовется Могильной?
Родриго отрицательно покачал головой.
– Каждый год здесь гибнут тысячи таких как ты и я. Баржи с рудой всегда сильно перегружены, поэтому регулярно тонут. Спасают команду, а не рабов что ничего не стоят. Наши кандалы нас тянут на дно, где большинство и находит свой конец. Но эта смерть намного легче, той, что тебя ждет в случае везения. Тогда ты умрешь от истощения. Сначала придет тупость, затем откажут ноги, а потом и руки, тогда тебя, еще живого, выбросят за борт, прямо на обед острозубым танакайбам. А они здесь вырастают размером с лодку, слишком много хорошего корма.
Амадо удивленно смотрел на мужика, а тот подмигну ему и добавил – Так-то!
Мужик ошибался, люди выдерживали и год и два, и двадцать в чем в впоследствии Родриго убедился лично. Первые месяцы безумно болели руки и спина, часто приходилось хватать плети. Кормили неплохо, но всегда хотелось больше. Иногда снимали кандалы и позволяли привести себя в порядок. Самые жуткие дни начинались с прибытием новой партии руды, где приходилось в кратчайшие сроки разгружать и загружать большие объемы породы.
Амадо не только выжил, но и вырос в цене, его перекупил торговец, владевший флотом кораблей, бороздивших Эльфийское море. Перевозили все, от бочек с маслом, до рабынь. Чаще всего несколько видов грузов сразу, самый сложным грузом оставались руды.
Мужичок как предсказал, протянул ровно месяц, его тело выкинули в море. Голубая вода южного моря окрасилась красным, клубящимся облаком. Акулы получили свою долю в людоедской истории, где не они были главными людоедами.
Каждый день похож на другой. Двадцать пять скамеек, по несколько человек в ряд, постоянный ритм барабанов, и свист кнута надсмотрщика. Руки вскоре налились силой, спина стала как железные дуги, и появились мысли о побеге, но бежать получилось нескоро. Команды гребцов различались по происхождению. Одни набирали из гномов, другие из людей. Их старались не соединять в силу разности роста, длинны рук и способности переносить нагрузки. Гомы намного превосходили среднего человека, кроме того, они попадались редко, и стоили очень дорого, чтобы относиться к ним с тем же пренебрежением, что проявляли к людям. Людей же всегда было в избытке, и стоили они не дорого, большую часть гребцов составляли бывшие военные, попавшие в плен.
