– Она этого города никогда не видела, испугается и убежит. Ищи потом ее. А ей волноваться нельзя сейчас, она мамой готовится стать.
– Все то ты знаешь, – подначивала в ответ ее Марина, – а в лесу у нее что, жизнь спокойней была бы? Там и волки, и охотники. Они, дикие, вон как жмутся к жилью зимой, не сладко им.
– Вот и пусть жмутся. А нашей косульке в городе нечего делать. Мое мнение такое.
Учились девушки легко. Хадизат с удовольствием впитывала в себя то, что давали преподаватели. Многое она уже знала, постигнув интуитивно при написании своих произведений. Новое же и незнакомое оседало и закреплялось в ее уме прочно. Многие преподаватели были знакомы с ее книгами, особенно активно обсуждали они ее последнюю повесть о парне, попавшем в Афганистан. Как то пожилая преподавательница словесности Лидия Савельевна встретив Хадизат в коридоре, обратилась к ней.
– Хадизат, у тебя есть время?
– Да, есть, все пары на сегодня у меня закончились.
– Пойдем ко мне в преподавательскую, давно с тобой хочу поговорить.
Они прошли в преподавательскую. Она была почти пустой, только у окна сидела молодая преподавательница русского языка, Евгения Лазаревна Сакоева, светловолосая, с зелеными глазами осетинка. Такие лица у осетин, особенно у женщин, нечасто, но попадаются. Это всплывают древние гены сарматов и алан, которые являясь предками осетин, были светловолосыми и светлоглазыми.
– Садись, пожалуйста! – Лидия Савельевна подвинула Хадизать стул.
Хадизат села. Села и Лидия Савельевна. Выдвинула ящик стола, она вытащила книгу. Это была последняя книга Хадизат.
– Это ты написала?
– Да, я. Это мое самое последнее.
– Я когда читала книгу, мне ее брат дал, то во многих местах ревела как девчонка сентиментальная в шестнадцать лет. Я проглотила твою книгу три раза, подряд. Я читала ее четыре ночи. Ты ее долго писала?
– Две недели. Она у меня сама написалась.
– Умница! Женя, – обратилась она к Сакоевой, – не хотела бы ты сделать чай? А в награду я тебе кое с чем и кое с кем познакомлю.
– Сейчас сделаю. И принесу, – сказала Сакоева.
Лидия Савельевна снова повернулась к Хадизат.
– У тебя явный талант, милая, и ты выбрала правильный путь, поступив в наш институт.
– Спасибо, – зарделась Хадизат.
– Ты писала еще что-нибудь?
– Да, у меня изданы книги рассказов.
– Не могла бы ты дать мне почитать их. Много их у тебя?
– Три книги.
– Ого! Вы посмотрите на нее. А она как мышка, сидит и молчит. Да тебя уже писательницей смело называть можно.
– Прямо уж, скажите тоже…. – Хадизать опустила от смущения голову, потом, оправившись, подняла ее, – я завтра принесу вам книги.
– Они такие же интересные, как и эта?
– Не знаю, вам судить. Но все, что написано, это из жизни. Я знала людей, которые стали героями моих рассказов.
– Поэтому твое написанное и читается так. И поэтому так интересно, потому что взято из жизни.
Сакоева принесла заварник с заваренным чаем, вскипевший электрический чайник. Поставила все и достала из буфета вазочку с конфетами.
– Садись, Женя! Ты знакома с нашей студенткой?
– Где то видела в одной из аудиторий, год только начался, не успела еще запомнить первокурсников.
– Это Хадизат Калоева, ты угадала, первокурсница.
– Хадизат Калоева? Господи, мне про какую то Хадизат Калоеву младшая сестра все уши прожужжала. Ты пишешь что либо?
– Не что либо, а пишет прекрасные вещи. Смотри, вот ее книга. Я пожилая уже, а читая эту книгу, ревела, как девочка. На, почитай.
