Волнение зашкаливает. Я оглаживаю живот, но ничего толком не чувствую. Надо же, восемь недель. Он ещё совсем крохотный, размером с ноготь. Мой малыш...
Тут же паника охватывает меня. Эйдан не должен узнать! Это неправильно, подло, но я ничему его не скажу.
Я не желаю быть инкубатором, не желаю быть племенной кобылой, которую после рождения наследника и выполнения этой "функции" можно задвинуть подальше. Эйдан наверняка планирует жить с этой "Лизи"!
В голове пульсируют его слова о ребенке от Истинной.
"Качественнее".
Боги, как можно так говорить о детях? Это мерзко. Это же ребёнок, маленький, но уже такой важный человек!
- А пол? Можно узнать? - спрашиваю я, пребывая в странном анабиозе, и пытаюсь перестать думать об Эйдане.
- Ещё слишком рано, но мы можем попробовать определить по зачатку уровня силы плода. Сейчас попробуем.
Маячок над животом спустя время загорается темно-синим. Мальчик!
- Сильный какой, - восхищённо произносит лекарь, колдуя над диагностическим шаром над моим животом. - Надо же!
Дракон... мой сынок...
- Хотите послушать биение его сердца? - с теплой улыбкой на губах произносит женщина.
Я сглатываю ком, вставший в горле и киваю. Чувствую, как глаза увлажнились от эмоций. Я не могу даже определить, что я сейчас чувствую. Радость, неверие, восторг, волнение, растерянность - все это смешивается в один коктейль.
- А отец ребенка...
- Это только мой малыш, - качаю головой, вслушиваясь в очень быстрый стук сердечка крохи.
Лекарь без лишних вопросов пожимает плечами и оставшееся время приема даёт рекомендации, выписывает зелья для беременных.
Распрощавшись с лекарем, я сажусь в экипаж, предоставленный мне Мирсабель, и накидываю капюшон ее накидки плотнее. То и дело прикладываю ладонь к животу, тихо обращаясь к сыночку:
- Малыш, прости меня. Прости меня, сынок, что ты не узнаешь отцовской любви. Но я обещаю, что дам тебе всё, что смогу.
Я не готова ради ребенка мириться с изменником. Я не могу наступить на горло собственной гордости и жить с ним как ни в чем не бывало. Он предал меня, предал любящее сердце. От него беременна другая.
С Истинными так нельзя.
Ты сам разрушил нашу семью, Эйдан. Настанет день, и ты горько пожалеешь, что так грубо и цинично обошёлся с той, кто отдала тебе всю себя.
И мне становится так горько и больно за малыша, который будет расти в неполной семье. Но я окружу его заботой, вниманием, теплотой и любовью. Я стану для него всем...
- Ну, что? - с порога бросается ко мне Мирси, стоит войти на порог через "второстепенный вход"
Девушка берет меня за руки, бережно сжимая в своих мои холодные пальцы. Смотрит с волнением и затаившейся радостью.
Я вернулась через "запасной" выход в дом Мирсабель. Как и покидала его, отправляясь к лекарю. Мой экипаж так и ожидает меня возле главных ворот.
- Мальчик, - почему-то шепотом отвечаю я с придыханием.
Она крепко обнимает меня и так же шёпотом говорит:
- Вырастим его, не бросим. Мы с Дарклином поможем тебе, милая! Уходи от Эйдана. Что-нибудь придумаем.
- А метка Истинности? Эйдан не отпустит. Драконы не отпускают своё никогда. Я вынуждена бежать тайно. И для начала, давай вернемся к моей просьбе.
- Ты сможешь бороться против чувств? - с волнением произносит подруга.
- Да, у меня теперь есть стимул и даже способ. Осталось добраться до главнокомандующего генерала О'Шерра.
- Милая, боюсь, что О'Шерр тебя даже слушать не станет. Да, какое слушать, он даже не взглянет на тебя! Для него мы все - пыль под ногами! Дарклин говорил, что он и к императору так же относится.
