– Мне не говорить, что он предал меня или что-то такое?
– Нет, – качаю головой. – Ни в коем случае. Поясни, что вы не можете простить друг друга, потому что сильно обижены. Ведь для них вы остались родителями, с равными правами и обязанностями. Объясни, что он не перестанет быть для них отцом. А детям, зачастую, всегда проще выбрать виноватого. При правильной расстановке и объяснении ты никого виноватым не сделаешь. Позже они всё равно поймут и тебя, и отца. Когда вырастут.
– Хорошо, поняла. Спасибо, – благодарит искренне.
– Пиши или звони, если будут какие-то срочные вопросы. Я всегда на связи.
Девушка кивает. Какое-то время оставляю её в покое, обдумывая сказанное. Прихожу к выводам в голове и понимаю, что проблема в одном.
– Скажи, тебя когда-нибудь обвиняли родители или муж? – задаю вопрос и замечаю, как Ви дёргается.
– В чём? – удивляется она.
– Вообще, – пожимаю плечами.
– Ну, бывало, – Ви отодвигается и откидывается на спинку стула. Пьёт свой любимый кофе со сливками и задумывается. Жду, пока она что-то прокручивает у себя в голове, но стараюсь вести себя непринуждённо. Будто в моём вопросе ничего такого и нет. – Мама часто обвиняла. То я виновата в том, что была в школе, пока у папы случился приступ, то в том, что не купила картошку, хотя заходила в магазин. А я просто забывала. Но это было давно. Сева говорил, что я виновата в том, что дети такие избалованные, хотя они не такие у нас. Ещё… Муж сейчас сказал, что я стала ему привычной. По сути, обвинил в этом? – спрашивает она. – Или это не считается?
– Считается, – киваю, потому что она повторяет эту фразу уже какой раз. Видимо, то, что она старалась сделать для него всё и стала привычной, сильно её задело. Двигаю блюдце с десертом к девушке. – Ты хотела что-то сладкое, – ешь, – после молчу некоторое время. Слежу за поведением Вилу, а потом спрашиваю: – А как часто ты винишь саму себя?
– О, ну… – Барсова отламывает уже третий кусочек тортика и кладёт его в рот. – Если честно, довольно часто. Я даже до сих пор виню себя за то, что не была дома тогда, когда папе стало плохо. А так… Ругаю и критикую себя чуть ли не каждый день. Кстати, причём тут вина и…
– Притом, – улыбаюсь, перебивая. – Запомни, ты виновата лишь в том, что была для всех удобным человеком, который не сопротивляется, всем потакает, и всё делает ради других. И ничего – для себя. Как только ты перестала быть удобной, все сразу накинулись, я прав?
– Смотря, что ты имеешь в виду… – тянет Барсик.
– Ну, вот, например: муж изменял тебе, потому что ты стала привычной. По сути, ты была для него очень удобной. Он мог, сколько угодно, ходить налево, но дома его встречала ничего не подозревающая, верная жена. Сейчас он не признаёт, что совершил ошибку, а говорит, что ты привычна, – если честно, мне даже странно, что я должен ей это всё объяснять. Неужели, это не очевидно?
– Он признаёт, – сразу восклицает она, а где-то глубоко внутри меня колит ревность. Защищает его, значит… – По крайней мере, он так говорит, – тут же поправляется, встретив мой взгляд.
– Психологически он не признаёт свою ошибку, если кидает тебе такие фразы, – хмыкаю и снова пью кофе. Разговаривать с Ви становится легче, и это уже меня радует. Хотя бы не клешнями что-то вытягивать.
– Возможно, – непонятно, соглашается или нет.
Но, в любом случае, моя цель – не убедить её в том, что виноват муж, а подвести к правильным выводам. А Ви уже сама дойдёт до нужной кондиции. Она умная девочка, так что в этом я даже не сомневаюсь.
