Измена Дракона: Пепел Истинности - страница 2
— У такой красотки наверняка есть жених, — задумчиво говорю я.
— Ухлестывает один из низкоранговых магов, ничего особенного, с ним мы уладим вопрос. Она забудет о нем в ту же минуту, как на ее груди будет выжена метка.
— Как ее зовут?
— Ева, — говорит Калеб.
Мне хочется выйти из кареты и поговорить с ней, но я благоразумно останавливаю себя, помня слова чернокнижника, который будет проводить обряд.
Условие должно быть соблюдено, она не должна меня видеть до тех пор, пока на ней не будет метки. Только так гарантируется результат. Иначе все может сорваться и я свяжу себя истинностью с женщиной, которая сохранит любовь к кому-то другому. Отыграть назад будет нельзя.
— Это нужно сделать сегодня, — говорю я, глядя ей вслед, — скажи чернокнижнику, что я готов.
***
Во сне ко мне приходят слова, смысл которых я не понимаю.
Я чувствую, как моей груди касается что-то холодное и острое.
— Я выбираю Еву Стоун, — слышу я монотонный голос, который словно бы повторяет за кем-то — своей вечной истинной.
Голос низкий и бархатный. Во сне я начинаю дрожать всем телом от удовольствия, лишь услышав вибрации этого волнующего голоса. Я улыбаюсь и ощущаю, как сердце мое заливает невероятно теплым чувством любви к нему.
Я не знаю кто это, но уже хочу узнать. Хочу, чтобы он не прекращал говорить. Хочу, чтобы снова произнес мое имя.
— Да будет так, — говорит голос.
Вдруг то, что касалось моей груди, словно бы взрывается испепеляющим огнем.
Просыпаюсь от собственного крика. Грудь жжет так, словно к ней приложили раскаленное клеймо.
Скатываюсь с кровати и больно ударяюсь о деревянный пол.
— Нет, пожалуйста, пожалуйста, не надо! — я кричу и пытаюсь сорвать с себя ночную сорочку, боль продолжает нарастать так, словно я попала в адский котел.
За какие грехи? Что я сделала?
— Мама! Отец!— кричу я извиваясь всем телом.
Чувствую, как чьи-то сильные руки поднимают меня и прижимают к себе.
— Карл, что с ней? — слышу сквозь чудовищную боль встревоженный голос матери.
— Все хорошо, спокойно говорит отец, не переживай.
Я продолжаю кричать, как обезумевшее животное, пытаясь содрать с себя сорочку, которая никак не дается, ткань слишком плотная.
Что там? Что у меня на груди?
— Успокойся, милая, — говорит отец и держит мои руки. Сейчас все пройдет. Потерпи.
— Что это, Карл? — настойчиво спрашивает мать.
Не верю отцу и кричу изо всех сил. Но спустя мгновение боль и вправду начинает утихать.
— Тихо, тихо, — успокаивает отец, не отпуская меня.
Матушка подходит ближе и дрожащими пальцами расстегивает пуговицы на моей сорочке, обнажая грудь.
Наконец, отец отпускает меня, и я трогаю то место, которое так сильно жжет, точка под левой грудью.
Тут же отдергиваю пальцы, чувствуя что-то обжигающе горячее, что-то, чего раньше не было на этом месте.
— Я чем-то больна?
Несмотря на безумную боль, которая ослабела, но все еще не отпустила меня, я пытаюсь понять, что происходит со мной, и смотрю то в глаза матери то в глаза отца.
— Метка дракона, — благоговейно произносит мать и закрывает рот рукой.
Отец гладит меня по голове, а я чувствую, как из глаз катятся слезы.
Метка все еще горит адским огнем, но я уже чувствую в себе силы вымолвить несколько слов.
— Что за метка? — спрашиваю я, судорожно хватаясь за руку отца.
— Дракон выбрал тебя, дочка, — говорит отец, продолжая гладить меня по голове, — это большая честь.
— Дракон выбрал меня? Что это значит?