Остальные лестничные проемы преодолеваю уже гораздо спокойнее.
Пешком, хромая и держась за перила. Иногда стирая слезы. По пути отправляю таинственному недругу сообщение:
«Пошёл ты! Я верю своему мужу. Мне не нужно проверять».
Никто не должен знать о моем унижении, никто.
Единственный человек, которому могу доверять – родная сестра. Инга. Только она сможет помочь, иначе сойду с ума от невыносимой боли! К тому же, за ней не наблюдается любви к сплетням. Не начнет судачить или осуждать. Если только отпинает моего мужа своими десятисантиметровыми каблуками.
Едва выхожу на улицу, как сразу набираю ей.
Она не отвечает довольно долгое время. А когда все-таки это происходит – бурчит себе под нос:
– Ира-а-а-а, ты в курсе, сколько времени!? Я пахала сегодня, как черт. И у меня была слишком бурная ночь… понимаешь, как я хочу спать?
Под ливнем недовольства начинаю чувствовать неуверенность. Сдуваюсь, замолкаю на секунду.
– Если это не вопрос жизни и смерти – я тебя убью! Что-то случилось? – продолжает она гневаться.
После этих слов пропадает желание делиться своими бедами, уже ничего не хочется. Просто доехать домой и остаться наедине со своей болью.
Поэтому лгу:
– Прости, дорогая, хотела похвастаться новым бельем и совсем забыла сколько сейчас времени. Спокойной ночи.
– Ну ты, Ира-Ира… – вздыхает она, сбрасывая звонок.
А я тяжело и неровно дышу, потому что совсем не представляю, как дальше существовать.
Также, как и приехала, на такси еду домой. Водитель замечает, что его пассажирка тайком утирает слезы, но к моему счастью, помалкивает и не трогает меня.
А в родном доме меня встречает абсолютная тьма и одиночество холодных стен.
Нет того тепла, которое было ещё вчера до того, как получила ужасное сообщение.
Здесь так холодно.
Невыносимо и мучительно больно.
В прихожей, обессилевшая от эмоций, я стягиваю с плеч свою самую дорогую в жизни шубу, которая по стоимости обошлась супругу, как небольшая квартира.
Смотрю на неё и вспоминаю тот день, когда заботливый муж купил ее по случаю десятилетия нашего брака и подарил мне с любовью, поразив до самой глубины души своей щедростью.
А ведь это было всего несколько месяцев назад!
И так больно от этой лжи, от осознания, что уже не любил, поэтому в порыве чувств с силой бросаю эту роскошь на грязный пол.
Пусть измарается также, как наша пылкая любовь!
После этого, с трудом справившись с непослушным телом, снимаю сапоги и в полусознательном состоянии бреду к зеркалу, являющему суть людей.
В отражении наблюдаю уставшую, ещё довольно молодую женщину, с потекшей тушью, в красивом белье, но со стеклянным, убитым взглядом. И с горечью понимаю, насколько же она жалкая, что снова роняет слезы при взгляде на потрепанную себя.
Устав смотреть на наглядное доказательство своего поражения, прохожу немного дальше и снова боль.
На комоде вижу нашу свадебную фотографию.
Любовь, улыбки, смех.
Все это казалось настолько искренним, что до сих пор где-то очень глубоко в душе хочется верить в невиновность мужа.
Дура ли я?
Наверное…
Из-за этой глупой борьбы чувств и реальности снова следует мощный укол в сердце, от которого физически сжимаюсь.
Не могу.
Больше не хочу вспоминать о нашей счастливой любви, о тех радостных моментах.
Слишком тяжелые чувства, поэтому опрокидываю рамку фотографией вниз.
Невозможно смотреть на эти якобы счастливые лица, ведь наше счастье оказалось миражом…
